Читаем Горе от ума полностью

Чацкий

Где нас нет.Ну что ваш батюшка? всё Английского клоба[5]Старинный, верный член до гроба?Ваш дядюшка отпрыгал ли свой век?А этот, как его, он турок или грек?Тот черномазенький, на ножках журавлиных,Не знаю как его зовут,Куда ни сунься: тут, как тут,В столовых и в гостиных.А трое из бульварных лиц[43],Которые с полвека молодятся?Родных мильон у них, и с помощью сестрицСо всей Европой породнятся.А наше солнышко? наш клад?На лбу написано: Театр и Маскерад;
Дом зеленью раскрашен в виде рощи,[6]Сам толст, его артисты тощи.На бале, помните, открыли мы вдвоёмЗа ширмами, в одной из комнат посекретней,Был спрятан человек и щёлкал соловьём,Певец зимой погоды летней.А тот чахоточный, родня вам, книгам враг,В учёный комитет который поселился[7]И с криком требовал присяг,Чтоб грамоте никто не знал и не учился?Опять увидеть их мне суждено судьбой!Жить с ними надоест, и в ком не сыщешь пятен?Когда ж постранствуешь, воротишься домой,И дым Отечества нам сладок и приятен![8]

София

Вот вас бы с тётушкою свесть,
Чтоб всех знакомых перечесть.

Чацкий

А тётушка? всё девушкой, Минервой?[9]Всё фрейлиной Екатерины Первой?Воспитанниц и мосек полон дом?Ах! к воспитанью перейдём.Что нынче, так же, как издревле,Хлопочут набирать учителей полки,Числом поболее, ценою подешевле?Не то чтобы в науке далеки;В России, под великим штрафом,Нам каждого признать велятИсториком и геогра́фом!Наш ментор[45], помните колпак его, халат,Перст указательный, все признаки ученьяКак наши робкие тревожили умы,
Как с ранних пор привыкли верить мы,Что нам без немцев нет спасенья! —А Гильоме, француз, подбитый ветерком?Он не женат ещё?

София

На ком?

Чацкий

Хоть на какой-нибудь княгине,Пульхерии Андревне, например?

София

Танцмейстер! можно ли!

Чацкий

Что ж? он и кавалер.От нас потребуют с именьем быть и в чине,А Гильоме!.. — Здесь нынче тон каковНа съездах, на больших, по праздникам приходским?Господствует ещё смешенье языков:
Французского с нижегородским?

София

Смесь языков?

Чацкий

Да, двух, без этого нельзя ж.

Лиза

Но мудрено из них один скроить, как ваш.

Чацкий

По крайней мере, не надутый.Вот новости! — я пользуюсь минутой,Свиданьем с вами оживлён,И говорлив; а разве нет времён,Что я Молчалина глупее? Где он, кстати?Ещё ли не сломил безмолвия печати?Бывало, песенок где новеньких тетрадьУвидит, пристаёт: пожалуйте списать.А впрочем, он дойдёт до степеней известных,Ведь нынче любят бессловесных.
Перейти на страницу:

Все книги серии Русская классика

Дожить до рассвета
Дожить до рассвета

«… Повозка медленно приближалась, и, кажется, его уже заметили. Немец с поднятым воротником шинели, что сидел к нему боком, еще продолжал болтать что-то, в то время как другой, в надвинутой на уши пилотке, что правил лошадьми, уже вытянул шею, вглядываясь в дорогу. Ивановский, сунув под живот гранату, лежал неподвижно. Он знал, что издали не очень приметен в своем маскхалате, к тому же в колее его порядочно замело снегом. Стараясь не шевельнуться и почти вовсе перестав дышать, он затаился, смежив глаза; если заметили, пусть подумают, что он мертв, и подъедут поближе.Но они не подъехали поближе, шагах в двадцати они остановили лошадей и что-то ему прокричали. Он по-прежнему не шевелился и не отозвался, он только украдкой следил за ними сквозь неплотно прикрытые веки, как никогда за сегодняшнюю ночь с нежностью ощущая под собой спасительную округлость гранаты. …»

Александр Науменко , Василий Владимирович Быков , Василь Быков , Василь Владимирович Быков , Виталий Г Дубовский , Виталий Г. Дубовский

Фантастика / Проза о войне / Самиздат, сетевая литература / Ужасы / Фэнтези / Проза / Классическая проза

Похожие книги

Юрий Олеша и Всеволод Мейерхольд в работе над спектаклем «Список благодеяний»
Юрий Олеша и Всеволод Мейерхольд в работе над спектаклем «Список благодеяний»

Работа над пьесой и спектаклем «Список благодеяний» Ю. Олеши и Вс. Мейерхольда пришлась на годы «великого перелома» (1929–1931). В книге рассказана история замысла Олеши и многочисленные цензурные приключения вещи, в результате которых смысл пьесы существенно изменился. Важнейшую часть книги составляют обнаруженные в архиве Олеши черновые варианты и ранняя редакция «Списка» (первоначально «Исповедь»), а также уникальные материалы архива Мейерхольда, дающие возможность оценить новаторство его режиссерской технологии. Публикуются также стенограммы общественных диспутов вокруг «Списка благодеяний», накал которых сравним со спорами в связи с «Днями Турбиных» М. А. Булгакова во МХАТе. Совместная работа двух замечательных художников позволяет автору коснуться ряда центральных мировоззренческих вопросов российской интеллигенции на рубеже эпох.

Виолетта Владимировна Гудкова

Драматургия / Критика / Научная литература / Стихи и поэзия / Документальное