Горечь пепла

— Он любит тебя. Все будет хорошо, — сжимает мое колено. — Ты хотела умереть на пороге его дома?

— Нет, я хотела сражаться за свою любовь, — включаю радио. Поет группа Skillet

— Fire and Fure. — Я сдохну без него.

— Дилан, перестань так убиваться. Он не последний мужчина на земле, — тянет руку, чтобы переключить.

— Оставь, — удерживаю ее руку. — Для меня — единственный. Прижимаюсь головой к стеклу и напеваю слова:

Каждый кирпич

И каждый камень

Того мира, что мы создали,

Будет уничтожен, если я,

Если я почувствую тебя здесь,

Рядом со мной,

Во сне.

Я шепчу твоё имя,

А потом просыпаюсь,

Чтобы коснуться твоего лица, потому что мне,

Мне нужно чувствовать тебя здесь,

Рядом со мной.

Ты можешь унять мою боль,

Потому что ты тот, кто мне нужен.

Я сгорю,

Я сгорю из-за тебя

В огне и в ярости,

В огне и ярости.

Моё сердце болит,

Моё сердце болит из-за тебя,

Твоя любовь горит внутри меня

Огнём и яростью.

— Любовь — несправедливая штука. Иногда мы сражаемся не за того человека.

Тебе об этом известно? — подбородок Келли подрагивает. — Уж мне-то знакомо это чувство.

— Ты боролась? — смотрю на нее.

— У меня не было шанса, — делает глубокий вдох. — Кейн все поймет. Дай ему

время.

***

Смутно слышу звон посуды и детский смех. Даже хохот. Шарю рукой по кровати, одна. Открываю глаза, мгновенно понимая, что я дома у Келли. Мужской голос доносится с нижнего этажа. Неужели он пришел? Соскакиваю с кровати, цепляясь за тумбу мизинцем ноги.

— А, черт, — шиплю от боли.

Быстро умываюсь и причесываюсь. На мне шелковая пижама Келли. Бог с ней. Мне надо увидеть его.

Сбегаю по лесенкам, и моему взору открывается самая прекрасная картина. За столом на кухне сидит Джон с Лео на руках. Малыш бьет ложкой по столу, изображая какой-то музыкальный бит. Джон кивает головой ему в такт. В это время Келли тихо поет песню на неизвестном мне языке, стоя спиной к ним, покачивает бедрами и при этом моет посуду.

Но это не он…

— Доброе утро, — хрипло говорю я. — Вы, ребята, как семья из хорошего романа.

Присаживаюсь рядом с Джоном. Он обнимает меня за плечи и целует в висок.

— Привет. Как ты? — он скользит по мне смущенным и взволнованным взглядом.

— Думаю, мой вид говорит сам за себя. Во сколько твой вылет? — не думала, что нам придется прощаться при таких обстоятельствах.

— Мне уже пора в аэропорт, — вздыхает. — Могу я надеяться, что ты будешь звонить? — Лео обхватывает лицо Джона и прикусывает подбородок. — Малыш, да ты грызун.

Джон смеется и кривит ему рожицу. Он потрясающий человек. Мужчина. Возможно, когда-нибудь, отец…

Келли забирает Лео и нежно прикасается к руке Джона. Честное слово, я вижу, как их прошибает ток. Вздрогнув, они отходят друг от друга.

— Я позабочусь о ней, Джон. Всего хорошего, — слишком грустно выходит у Келли.

Странно.

— Я всегда на связи, — целует ее в щеку, задерживается на мгновение и переводит взгляд на меня.

Мы выходим на улицу, Джон все еще держит руку на моем плече.

— Я не раздевал тебя, только отнес в кровать. Так странно видеть, как девушка моего брата, свернувшись в клубок, спит в машине… Я хочу сказать, не давай этому придурку спуска. Пни его под задницу. Он придет, — держит меня за руку.

— Спасибо тебе, — одинокая слеза скатывается по моей щеке. — Мне так будет не хватать тебя.

Джон обнимает меня и на мгновение замирает. Его взгляд направлен на окна второго этажа.

— Мы не прощаемся, Ди. Никогда, — проводит рукой по волосам и трясет головой, будто стряхивая с себя воспоминания.

— Никогда, — шепчу я, когда его машина исчезает из вида.

Глава 26

Кейн

Я ничего не чувствую. Весь словно в оцепенении. Ощущаю только, как мышцы моего тела невыносимо ноют, а сердце грохочет в груди. Я взбешен и в то же время спокоен. Для меня абсолютно новое и не испробованное ощущение. Но я понимаю, что время действия этой анестезии скоро закончится.

Мой гнев все не утихает. Возможно, то, что я наломал дров и разорвал в клочья наши с Ди отношения, на какое-то время спустило мой пар. И сейчас мне на*рать. Но это еще не конец. Мои кулаки зудят от желания намылить самодовольную рожу того ублюдка.

Чуть позже я доберусь до него.

Сегодня вечером впервые за долгое время я еду не к Джону, а к себе домой. Наверное, было бы легче поехать к брату и излить ему свою израненную, в который раз, душу. Но я принимаю решение, что пришло время разбираться во всем этом самому без посторонней помощи. За эти два года я изменился, поэтому сворачиваю байк туда, где никто меня не ждет — в сторону своего дома.

Дом…

Находясь в этом месте, я никогда не ощущал там домашнего уюта и тепла.