Горечь твоей любви (СИ)

Хрустальная гостиная представляла собой небольшую комнату, посередине потолка которой висела огромная хрустальная люстра как минимум семнадцатого века, а то и старше. Она была реконструирована и немного переделана под электричество, но это ее совсем не испортило. Там, где раньше были свечи, теперь стояли лампочки, имитирующие все те же свечи. Мягкий теплый свет был полностью настроен под свет от настоящих свечей. В самой комнате находилось всего три стола. По углам комнаты стояли сделанные из хрусталя рыцари. Хрусталь блестел и переливался всеми цветами радуги. Было чувство, что я попал совсем в другое измерение. На каждом столе стояла ваза с цветами - белыми розами. Кай как всегда в черном костюме с белой рубашкой и бабочкой. Этот парень не умеет расслабляться. Вот и сейчас сидит и напряженно смотрит в окно. Ну да, понимаю, разозлил я его, но разве это повод вот так сидеть, как на электрическом стуле? Или причина не во мне?

***

Придурок! Идиот! Как я мог вот так взять и сказать, что да, я тебя люблю!? Нет, мне точно снесло крышу. Как теперь себя вести, что говорить? Он кстати в дверях и разглядывает люстру. Я точно знаю, что это он, даже не поворачиваясь. Я его чувствую каждой клеточкой своего тела. Да как же я мог вот так влюбиться? Ой, не к добру это!

- Ты долго собираешься там стоять?

- Нет. Люстра красивая. Какого она века?

- Семнадцатого. Эта люстра висела в гостиной русских царей Романовых. Первый президент этой школы был большим любителем России.

- Ааааа.

- Кстати, ты же тоже русский. Получается люстра с твоей родины и…

- Нет, нет, нет! Я не русский, я украинец.

- А разве это не одно и то же?

- Нет, не одно и то же.

- Но ведь Украина входила в состав СССР, так?

- Да так, но я всегда был и остаюсь украинцем, а не русским.

- Ты патриот? - Кай был явно удивлен таким открытием. И его взгляд как-то изменился, стал не колючим как всегда, а мягким и бархатистым.

- Я бы не сказал, что я патриот. Скорее всего, я просто влюблен в свою родину. В поля, леса, села и традиции. Как у Шевченко:

Як умру, то поховайте

Мене на могилі,

Серед степу широкого,

На Вкраїні милій,

Щоб лани широкополі,

І Дніпро, і кручі

Було видно, було чути,

Як реве ревучий.

- Вот так. Это нельзя назвать патриотизмом. Просто любовью.

- Очень красивый и мелодичный язык. Только я нечего не понял. А как насчет того, чтобы то же самое прочитать только на английском?

- Ну можно наверное:

When I am dead, bury me

In my beloved Ukraine,

My tomb upon a grave mound high

Amid the spreading plain,

So that the fields, the boundless steppes,

The Dnieper’s plunging shore

My eyes could see, my ears could hear

The mighty river roar.

- Как-то так.

Я улыбался, неотрывно смотря на губы Саши. Он читал стихотворение с такой любовью, что складывалось впечатление, будто каждое произнесенное им слово превращается в картинку, и я на удивление ее вижу. Теперь я понял, почему он мне так нравится и почему я болван в него влюбился. Он цельный, стержневой. В нем нет пустот и черных пятен. Злобы, которая бы грызла изнутри. А вместо всего этого он состоит из любви, света и чистоты.

Придя к такому выводу, мне стало страшно. А могу ли я, насквозь пропитанный ложью, страхом, алчностью, злобой и грязью позволить себе испачкать его. Могут ли такие как я рассчитывать на любовь таких как он? Если меня не любит собственная семья, и считает меня холодным, мерзким и жестоким, то каким меня видит Саша? Эти мысли меня испугали. Что мне делать, если меня отвергнут, высмеют, кинут мою любовь мне же в лицо? Я смогу это пережить, не став еще хуже, чем есть? На этот вопрос у меня ответа нет. Но… Я не отступлю, пусть мне будет больно. Лучше боль, чем неведенье.

- Красивые слова. Ладно, хватит. Давай кушать, уже все остыло.

- Знаешь, как-то аппетит пропал. Да и спать охота. Мне бы кофе выпить.

- Кофе? Хорошо, пусть будет кофе, - я хлопнул в ладоши и непонятно откуда появился официант с кофейником в одной руке и кофейной чашкой в другой.

Пока наливали кофе и предлагали к нему всякие сладости, Саша внимательно смотрел на меня. Что он так пристально разглядывает, о чем думает?

- Черный Лис, так ты мне и не сказал, что задумал? Решил, что я забыл?

Я вздрогнул от неожиданности и посмотрел на собеседника. Саша рассмеялся.

Вот же зараза. Я думал, он забыл. Но как всегда с этим парнем ни в чем нельзя быть уверенным.

- А ты уверен, что хочешь знать, что я задумал? Вдруг это что-то такое, что заставит твою детскую психику пошатнуться и дать трещину.

Саша посмотрел мне в глаза и рассмеялся.

- Ну, я рискну! А если с моей психикой что-то случиться, я думаю, ты меня обеспечишь лучшими психологами. Я прав?

- Да прав. Ладно, твоя взяла.

Что же мне ему сказать? Правду? Нет, я же не совсем больной на голову. Тогда что? А если…

- Помнишь месяц назад, когда отказался прийти по моему приглашению, чтобы познакомиться?

- Еще бы! Эв тогда чуть инфаркт не получил, - очередная улыбка и я полностью забываю, о чем хочу рассказать…

- Так вот… - я прочистил горло и сделал большой глоток воды. - В тот вечер мой брат Брэдли предложил план.

- План?