Горение (полностью)

Лишь тогда Хомяков прервал его и объявил, что он исключает депутата Пуришкевича из сегодняшнего заседания...

Милюков, поднявшись на трибуну, разделался с Пуришкевичем, а после принялся за Гучкова, обвинив его в "ораторской демагогии".

Побледнев, Гучков поднялся и демонстративно вышел из зала заседания, прихрамывая сильнее обычного, - во время англо-бурской войны сражался против Британии, был тяжко ранен, признан в Кейптауне национальным героем, о его отваге там ходили легенды; кстати, именно он привез в Россию обычай не прикуривать третьим.

(Однажды Михаил Владимирович Родзянко, огромный, кряжистый, неповоротливый (очень любил петь; как ни странно, вел мягким тенором; в Думе же говорил рыкающим басом), поинтересовался:

- Александр Васильевич, а что это за блажь такая "третьим не прикуривать"?

- Это не блажь, Михаил Владимирович, а военная необходимость, - ответил тогда Гучков. - Буры на редкость прекрасные стрелки. Когда в окопах британцев зажигалась спичка и солдат прикуривал, бур вскидывал свой браунинг; когда солдат давал прикурить соседу, бур выцеливал, а когда протягивал третьему, нажимал на спусковой крючок - бил наповал, без промаха.)

...В тот день, несмотря на скандалы с Пуришкевичем и Гучковым, Милюков вернулся домой в хорошем настроении, вспоминал, как хорошо была принята его фракцией к месту использованная цитата из Плутарха; речь шла о грозящем Поволжью голоде; Павел Николаевич воскликнул:

- Навигаре нессесе эст, вивере нон эст нессесе!

Черносотенцы-дворники загоготали, начали топать ногами, аплодировать, стучать кулаками по скамьям:

- Пусть говорит по-русски!

- Извольте, - ответил Милюков со своей обычной сардонической улыбочкой. Речь идет о Помпее, которого Цезарь отправил в Сардинию и Африку, чтобы достать хлеб для Рима, терпевшего голод. Помпеи собрал хлеб, но в это время разыгралась буря. Моряки отказались вернуться на корабль. Тогда Помпеи в гордом отчаянии взошел на борт и, обращаясь к морякам, с укором воскликнул: "Плавать по морю необходимо, жить не так уж необходимо".

...Войдя в квартиру, Милюков изумился: возле окна стояли друзья Гучкова, члены руководства партии октябристов - Родзянко и Звягинцев.

- Павел Николаевич, - пророкотал Родзянко, - простите, что без приглашения, но мы прибыли по поручению господина Гучкова: он оскорблен вашим выступлением и приглашает на дуэль. Мы - секунданты; оскорбление, считает он, может быть смыто только кровью.

- Господи, - изумился Милюков, - какое оскорбленье?!

- То, которое вы нанесли в своей речи, обозвав его, лидера фракции, демагогом.

Быстрый ум Милюкова сразу же просчитал ситуацию: он, глава оппозиции, не имеет права отказать в вызове лидеру думского большинства; это поставит его в смешное положение; нет другого оружия, кроме как смех, которое уничтожает политика, делая его дальнейшее пребывание в Думе (парламенте, сенате, конгрессе) практически невозможным; при этом Милюков знал, что Гучков был блистательным стрелком, бретером, отъявленным дуэлянтом, человеком, лишенным страха; а я револьвер в руках держать не умею, с растерянностью подумал Павел Николаевич и, помимо своей воли, услышав арию Ленского, увидел декорацию: медленные хлопья снега, поникшие ивы, маленькую фигурку поэта в последние минуты его жизни.

- Господа, - сказал Милюков, горделиво откинув голову, - я принимаю вызов Александра Ивановича. Извольте назвать адрес, куда я смогу прислать моих секундантов.

...Вечером отставной ротмистр Александр Колюбакин и бывший депутат Первой думы Свечин явились на квартиру Родзянко для выработки условий дуэли. Родзянко спросил, не намерен ли Павел Николаевич отказаться от поединка. Колюбакин пожал плечами:

- Не считайте лидера конституционалистов России человеком робкого десятка, милостивый государь! Наша партия живет в условиях постоянной полицейской слежки, наших цекистов, вроде Герценштейна и Иоллоса, убивают черносотенцы, нанятые охранкой, но тем не менее мы не прекращаем борьбы за неукоснительное следование империи по пути октябрьского манифеста, который неминуемо завершится конституцией...

Секундант Звягинцев пожевал губами:

- Господа, мы не на митинге, давайте перейдем к выработке условий дуэли.

- Мы к вашим услугам, - ответил Свечин. - Только впредь то, что неминуемо должно произойти, следует называть не дуэлью, а расстрелом Милюкова, ибо он не умеет ни фехтовать, ни стрелять.

Родзянко пророкотал:

- Так поэтому я и предлагаю Павлу Николаевичу отказаться от поединка!

Колюбакин нервно засмеялся:

- И назавтра лидер нашей партии будет ошельмован послушной вам прессой как трус?! Павел Николаевич совершенно определенно заявил, что он на дуэль согласен. Вся ответственность за последствия падет на господина Гучкова и на партию, которую он имеет честь возглавлять!

- А при чем здесь партия? - резко подался вперед нервный, худой Звягинцев, похожий чем-то на Дон Кихота. - Речь идет о поединке между мужчинами, а не политиками...