Горец-грешник

— Торманд считает, что в мальчике есть что-то от Мюрреев, и это в самом деле так. Возможно, от матери он унаследовал красивые темные волосы и огромные голубые глаза, но все остальное в нем — от Торманда. Я поняла это, как только услышала историю рождения Уолина.

— И. что ты собираешься со всем этим делать?

— Понятия не имею. Он ведь сын Торманда, в этом нет сомнения. А я всего лишь женщина, которая четыре года растила его.

— Ты значишь для Уолина гораздо больше. Он никогда не захочет расстаться с тобой.

— Что ж, пусть будет что будет.

Спустя некоторое время Нора ушла, и Морейн, хотя и с некоторой долей вины, почувствовала, что рада этому. Она очень устала, все еще испытывала боль, и на сердце у нее было тяжело. Даже напоминание о том, что она вопреки всему осталась жива, в данный момент не приносило девушке облегчения. Она старалась убедить себя, что готова расплакаться из-за боли и собственной слабости, но понимала, что на самом деле это не так. Лучшим лекарством от бередящей душу печали был сон, который мог разогнать ее страхи и невеселые мысли о будущем. Морейн закрыла глаза. Она понимала, что это похоже на бегство, но поклялась себе, что смелой и сильной она станет позже. Не сейчас.

— Морейн, ты проснулась?

Нежный голосок мальчика, такой милый и родной, разбудил Морейн. Она открыла глаза, повернула голову и улыбнулась Уолину.

Озабоченность моментально слетела с его лица, уступив место радостной улыбке. У Морейн сжалось сердце при мысли о том, что скоро она потеряет его. Уолин останется с отцом, который сможет предложить ему лучшую жизнь, какую она никогда не сможет ему обеспечить.

Морейн протянула руку и погладила мальчика по мягкой щеке, поборов в себе желание схватить его в объятия и убежать. Это было всего лишь глупое побуждение, поскольку она и ходить-то толком еще не могла, да и Торманд найдет их, как бы далеко они ни убежали и как бы хорошо ни спрятались. Ведь наверняка на помощь Торманду придет вся его большая семья.

— Да уж теперь проснулась, — поддразнила она его. — Ты хорошо себя вел, пока я спала?

— Ну да. Они не позволили мне пойти на казнь, ну и ладно. На самом деле я вовсе не собирался снова увидеть эту женщину. Но, Морейн, ты слышала, что она тогда говорила? У меня есть отец. Это сэр Торманд.

— Да, я все слышала, ты его сын. Теперь я и сама это вижу.

Когда он нахмурился, она спросила:

— Разве ты не доволен? Ты ведь всегда хотел знать, кто твой отец.

— Хотел, и доволен, но если у меня есть отец, значит, я должен быть с ним. А я не могу оставить тебя. Его братья и кузены говорят, что я должен встретиться с остальными Мюрреями, ведь теперь это мои родственники и мой клан, но я не уверен, что мне этого хочется. Когда я об этом размышляю, я думаю и о том, что тебя не будет со мной, и мне это не нравится. — Он вздохнул и прижался головой к ее груди. — Я не хочу тебя потерять. Никогда.

— Уолин, милый, ты мне очень дорог. Но… — она неторопливо провела рукой по его черным густым завиткам, — ты уже большой мальчик, и теперь у тебя есть отец, который хочет, чтобы у тебя была другая, очень хорошая жизнь, чтобы ты стал настоящим рыцарем.

— Но я все равно незаконнорожденный.

— Да, и этого уже не изменишь, но мы оба знаем, что многие подобные тебе дети смогли добиться почестей и сделать состояние. А все, что могу дать тебе я, — это работа в саду и уход за нашей живностью.

— Ты меня больше не любишь?

— Что ты такое говоришь? Я всегда буду любить тебя как родного сына, никогда в этом не сомневайся. Но с кем тебе жить, ты должен решить вместе со своим отцом.

Уолин встал и кивнул:

— Именно с ним?

— Разумеется.

Морейн оставалось лишь надеяться, что в своем мужском разговоре они не забудут про нее. Потеря Уолина убьет ее. Тогда она останется в полном одиночестве.

Потребовалось еще три дня, чтобы Морейн почувствовала себя достаточно окрепшей, она начала понемногу вставать и даже смогла заняться рукоделием, в меру сил увеличивая приданое Норы. Однако любое занятие все еще быстро утомляло ее. Понадобится еще как минимум неделя, прежде чем она сможет вернуться домой и выполнять обычную домашнюю работу.

На самом деле ей не хотелось уезжать. Торманд навещал ее несколько раз в день, приходили его родственники — все о ней очень заботились. Ее баловали, и она должна была противостоять этому соблазну. Ей приходилось бороться с желанием обнять Торманда, чтобы, может быть, в последний раз — пока он не покинул ее — почувствовать на своих плечах его сильные руки. Морейн знала, что, оставаясь в доме Торманда, она понапрасну терзает свое сердце. Не стоило откладывать расставание, чтобы не испортить все то хорошее, что было между ними. Лучше уйти первой, сохранив воспоминания о прошедших днях, самой себе причинить боль утраты, прежде чем это сделает Торманд.