Горец. Оружейный барон

Отсыпались насыпи заводских веток железной дороги. С Теванкуля привезли баржу креозота в бочках, и пленные активно заготавливали шпалы и укладывали их. Пока что в штабеля вдоль этих насыпей. Лесопилка работала не только световой день, но и всю ночь под ацетиленовыми прожекторами. Рельсы должны были привезти из центральных областей империи, но… как всегда… «кирпич – бар, раствор – йок, раствор – бар, кирпич – йок». Если генштабу приспичило где‑то новую рокаду поставить, то весь гражданский сектор встает.

Тяжести пока гоняем временными конными декавильками[3]. Планирую, что потом, когда стройка закончиться по тем же путям узкоколейки пустить конку. Для людей.

* * *

Расширился поселок железнодорожников при разъезде. Я своим переселенцам, которые влились в транспортную компанию, выдал ипотечные кредиты под частную застройку. К весне они освободят мне первый барак под штаб строительства. Хватит ему в вагонах мыкаться.

Кстати это была первая публичная акция нового банка, на который я замкнул все финансовые потоки своих предприятий. «Бадон банк». Даже не банк, а так… банчок. Кассово – расчетный центр скорее, потому как чисто банковской деятельностью – аккумуляцией денег населения и выдачей кредитов ему же мы пока не заморачивались. Просто так все расчеты шли быстрее, и не надо было сторонним финансистам платить проценты. Свой персонал обходился куда дешевле.

Председателя правления выделил в банк из своих проверенных кадров герцог Ремидий, а главным ревизором я поставил туда Альту, хоть это и вызвало шок в местных деловых кругах. У нее не забалуешь – мать наследника герцогского трона. Но довольно быстро убедившись в ее деловых способностях и бульдожьей хватке, местные финансисты стали ей заказывать независимый аудит.

Активно строились в Калуге временные бараки для строителей и будущих заводских рабочих. Я прекрасно понимал, что нет ничего более постоянного как временное, но жилье здесь требовалось еще вчера, и строить благоустроенные рабочие слободки не было лишних ресурсов. Выделили под них только землю, которую в будущем будем раздавать рабочим под жилую застройку и сады с огородами. Хочешь сам строй, хочешь ипотеку бери. Если дом типовой от строительной конторы нашего же концерна, то скидка. Собственноручно построенный дом привязывает к работе крепче всего.

Между заводами и поселками насадим широкие лесополосы вдоль дорог. Здесь будет город – сад, такой, каких в империи еще никогда не было. А пока тут только грязь и раздолбанные грунтовки как всегда на стройке.

Но я вижу этот город.

Я вижу этот сад.

«Не каждый мог так щедро жить – на память людям города дарить».

И то, что вражеские пленные вместо разрушения нашей земли обустраивают ее, я видел в том высшую справедливость.

К концу февраля наконец‑то удалось отстроить четкое управление строительством и городским хозяйством. Даже полиция сама собой произросла. И на мне остался только контроль над исполнением генерального плана города.

А ведь умудрялся я находить время не только для оформления заявок на патенты, но и трактор за это время сконструировал. Кульман в салоне стоял. И таблицу Менделеева довел до публикации.

На что у меня действительно не хватало так это на семью.

Редкое мое гостевание в собственном доме прервал посыльный с завода «Гочкиз».

– Ваша милость, там какие‑то люди из столицы империи к нам на завод рвутся. Во главе с целым генералом, – курьер имел вид запыхавшийся, хотя доставили его к нам на «Гору» в пролетке.

Черт дери местную телефонную компанию, которая все никак не может окучить наш берег реки.

– И?… – поднял я правую бровь.

– Охрана их не пускает. Согласно вашей инструкции, – выдохнул курьер.

– Сколько их?

– Пятеро.

– Все военные?

– Нет, ваша милость. Только генерал. Остальные штатские. Скандалят, но на пулемет не лезут.

– Какой пулемет? – удивился я.

– У охраны в руках.

– Так… Бери шарабан. И вези их всех сюда ко мне. С извинениями, что я себя не очень хорошо чувствую, чтобы приехать на завод. И приглашаю к себе.

Накрутил кухарку на легкие закуски и хорошее вино. Альте и Зверззу наказал приготовить холл к саммиту.

Сам поверх штатских брюк и тонкого свитера накинул шикарный тканый с золотой ниткой халат из южной Мидетеррании – подарок жены к новому году, опоясавшись витым шелковым шнуром с кистями. Фиг вам, а не парадный прикид.

Осмотрел, как собирают и оформляют переговорный стол в холле. Нашел, что чего‑то тут точно не хватает…

Прошел в кабинет и по – быстрому выклеил пирамидку из ватмана. На каждой ее грани написал плакатным пером чертежным шрифтом: «Спасибо, что вы здесь не курите». Красной тушью. И поставил ее в центр стола.

Вот так‑то вот…

Препод один как‑то рассказал на лекции в качестве оживляжа, что курящий человек теряет концентрацию внимания после пятнадцати, максимум двадцати минут переговоров. Если не закурит, то теряет ее и дальше. Кроме того у него появляется желание свернуть переговоры как есть и выйти покурить. У кого сильнее, у кого слабее. Но у всех.