Гори огнем

— А между прочим, во Франции доктора тоже хороши, — решил он переменить тему. — Но к ним надо вовремя обращаться, пока чердак совсем не улетел. Был у меня в Париже приятель, тоже из белых эмигрантов, бывший штабс-капитан Хомаченко. Так он на старости лет себя третьим полом вообразил! Так и говорит: я, мол, теперь не мужик и не баба, и называйте меня впредь Сюзанной. Почему Сюзанной — да бог его знает, он вообще Василий был. Мы с сослуживцами в гости к нему как-то пришли, а он в черное женское платье вырядился, так нас и встретил. А побриться забыл.

— Тьфу, срамота, — поморщился Бурматов.

— Фрицев, кстати, ужасно боялся, думал, что за его фокусы расстреляют сразу. Когда немцы Польшу брали, впал в настоящую паранойю, искал всюду нацистов. Мы над ним подшучивали, вскинем правую руку, а его аж корежит всего, кричит, корчится, благим матом на всех орет. Ну а когда немцы вошли — ничего, заткнулся, привык. Пару раз в кабаках его с офицерами видели. В том же платье…

— И небритым? — спросил Бурматов.

— И небритым.

Генерал Благовещенский, легок на помине, ворвался в столовую резко и быстро, взмыленный, с испариной на лице. Высокий, бритоголовый, в немецкой генеральской шинели, он обвел взглядом столовую, откашлялся и выпалил:

— Личный состав, слушай мою команду! Прибыл генерал Власов. Все на построение!

С Власовым в Дабендорф прибыл весь костяк основателей КОНР[11] — генералы Трухин[12]

и Жиленков[13], подполковник Поздняков[14], капитан Зыков. Были с ними и немцы — оберлейтенант Клейц и зондерфюрер Шульц.

Все двести человек выстроились перед деревянным зданием комендатуры. Власов стоял у крыльца, он выглядел потерянным и слегка разочарованным.

Погода была отвратительная, пасмурная, под ногами плескалась весенняя слякоть, часть курсантов стояла прямо в огромной луже, и вода неумолимо подтекала в сапоги.

Приказ о выпуске зачитал перед строем капитан Стрельников. Потом приняли присягу под Андреевским флагом[15].

Я, как верный сын моей Родины, вступая добровольно в ряды бойцов Вооруженных сил народов России, перед лицом соотечественников присягаю — для блага моего народа, под главным командованием генерала Власова бороться против большевизма до последней капли крови. Эта борьба ведется всеми свободолюбивыми народами в союзе с Германией под главным командованием Адольфа Гитлера. Я клянусь быть верным этому союзу. Во исполнение этой клятвы я готов отдать свою жизнь.

После принятия выпускниками присяги Власов начал речь. Говорил он уверенно, громко, крепко поставленным басовитым голосом. И казалось — а может, и правда только казалось, — что он выборочно, невпопад употреблял в прилагательных окончания из дореформенной орфографии.

— Друзья и братья! Вчерашния военнопленныя! — начал генерал. — Я рад поздравить вас с успешным выпуском. Теперь вы все — пропагандисты Русской освободительной армии. Сегодня же многие из вас направятся в лагеря военнопленных — разъяснять нашим соотечественникам, попавшим в беду, наши цели и методы. — Прокашлялся, осмотрел всех снова, продолжил: — Мы заключили союз с Германией, честный и равноправный. Помощь Германии — единственныя возможность раз и навсегда победить большевизм. Для этого мы создали Комитет освобождения народов России, цель которого — свержение тирании Сталина. Мы установим мир, свободу и благополучие.

Курсанты слушали Власова — кто ловил каждое слово, кто поглядывал в небо, кто-то вовсе, казалось, пропускал все мимо ушей.

— Этой зимой у меня была сердечная беседа с имперским министром Гиммлером. Он заверил меня в следующем: «У нас общий враг, и победа над ним — благо для наших народов. У нас не должно быть ненависти друг к другу», — так сказал мне Гиммлер. И еще он добавил, что будущее наших народов — в совместной борьбе. Не время вспоминать о личных обидах. То же самое недавно повторил министр иностранных дел Германии господин фон Риббентроп, с которым я тоже имел беседу буквально на днях. Вражда между нашими народами искусственно вызвана Сталиным и его кликой. Но в действительности народы России — враги большевизма, как и народ Германии. Мы вместе построим новую Европу и новую Россию. — Затем, будто сам загоревшись от своей речи, расправил спину, набрал в легкие воздуха и крикнул: — За новую и свободную Россию! Хайль Гитлер!

И строй выпускников разом грянул:

— Хайль Гитлер!

Над зданием комендатуры реяли два флага — Андреевский с синим косым крестом и немецкий со свастикой в белом круге.