Горячая точка

— Конечно, изъял, — Сергеев похлопал себя по карману и повернулся к военкому. — Им оставь. Они там, в бухгалтерии, все такие забывчивые-забывчивые, рассеянные-рассеянные. Того и гляди, потерялись бы документики. В трамвае сгорели бы. Или ураган бы унес. Тропическим ливнем опять-таки могло бы смыть. Да мало ли какая еще напасть на родной московский военкомат обрушиться может. Верно, товарищ подполковник? — Тот промолчал, только насупился еще больше. — Пришлось бы ночи не спать, восстанавливать. Вот так. Звоните жене, пусть сушит сухарики, носочки шерстяные довязывает. Экспертизку графологическую проведем и... Прощай, Москва. Здравствуй, родной Магадан, — Сергеев посмотрел на майора. — Ну что, Зиновий, оформлять гражданина будем?

Беклемешев перелистал личные дела. В каждом из них на последней странице красовалась твердая четкая надпись: «Сдать в архив в связи с гибелью».

— Ясно, — сказал майор, отодвигая папки. — Звони, Боря, в прокуратуру. Пусть выписывают ордер и подъезжают.

16:51. Кутузовский проспект

Чем ближе к вечеру, тем больше Евгений Павлович Семеруков волновался. Он вдруг увидел последний разговор с партнерами в совершенно новом свете. А что, если отторжение — признак вовсе не занятости, а его, Семерукова, ненужности?

Он сидел перед телевизором и обдумывал сложившуюся ситуацию. Полчаса назад капитан вышел в эфир. Это означало, что все идет по плану. Во всяком случае пока. Максимум через двадцать минут телевизионщики сориентируются в происходящем, похватают камеры и начнут «прямую трансляцию» с места происшествия. Семеруков слепо смотрел в экран. В голове у него роились тысячи мыслей. Они складывались в длинные цепочки умозаключений, каждая из которых в результате сводилась к одному и тому же. Он в гораздо большей опасности, чем ему казалось раньше. Душевное состояние Евгения Павловича можно было охарактеризовать одним словом — смятение. Деньги, деньги и еще раз деньги. Вот в чем заключалось его спасение.

Теперь он думал о куче случайностей, которые капитан Воробьев не мог учесть, разрабатывая план. В самой лучшей схеме зачастую возникают непредусмотренные «если». «Провальные» моменты, справиться с которыми весьма и весьма непросто. А ведь капитан, точнее, выкуп, который тот должен получить, необходим Евгению Павловичу, как воздух.

За прошедшие два с лишним часа он тщательно обдумал ситуацию и пришел к выводу, что ловить ему здесь нечего. Как бы ни повернулась ситуация, существует опасность, что благодетели решат избавиться от балласта. Евгений Павлович приносит им немало пользы, но ведь в его кресло вполне могут посадить и кого-нибудь другого. Анатолия, например. Партнерам все равно, кто будет править кораблем. Значит, для подстраховки ему следует на время исчезнуть. Если все пройдет гладко, вернуться он сможет в любой момент. Если же выяснится, что благодетели открыли на него охотничий сезон, то с такими-то деньгами он, Евгений Павлович Семеруков, не пропадет. Любая страна мира примет его. По фальшивому паспорту, зато с настоящей визой. Около четырех миллионов у него есть. Это не считая недвижимости... но до нее ли сейчас? Если повезет, он еще вернется, продаст все это барахло. Пару вилл — под Москвой и в Крыму, собственное судно, прочую ерунду. Плюс десять миллионов «воробьевских». При мысли об этих деньгах у него в груди вновь шевельнулся неприятный осадок волнения.

«Давай посмотрим на проблему серьезно, — подумал он. — С чего ты вообще взял, что Воробьев такой бессребреник, как говорит? А что, если капитан, получив деньги, решит не отдавать их, а оставит себе? Подобный поступок вполне вписывается в его имидж «крутого» мужика. Воробьев будет поступать так, как считает нужным, не заботясь о последствиях. Ему, конечно, плевать на то, что случится потом. Он «разгребает» проблемы по мере их возникновения. Ему было нужно оружие — он достал оружие. Люди — получил людей. Понадобятся деньги — возьмет деньги. Возникнут неприятности — будет разбираться с ними. Воробьев из той породы людей, которые не строят длинных последовательных цепочек. Им важно только то, что уже случилось или случится в следующую минуту. Максимум — в следующие полчаса. Именно поэтому благодетели-покровители и остановили свой выбор на нем. Конечно, пока нет стопроцентных оснований полагать, что капитан поведет себя именно таким образом, но... Страховка никогда и никому не мешала».

Евгений Павлович закурил и снова вперился в экран телевизора. Чтобы понять душевное состояние, в котором он пребывал, надо получить в подарок жизненно необходимые вам десять миллионов долларов, пересчитать их, перекреститься с облегчением, а затем внезапно узнать, что вышла ошибка. Денежки предназначены вовсе не вам.

Правда, он, в отличие от Воробьева, точно знал, чем все закончится. А ведь есть древняя мудрая поговорка: предупрежден — значит, вооружен.

Ну что же... Евгений Павлович резко вытолкнул тело из кресла. Телевизор есть и в машине. Передатчик тоже имеется. Мощный бинокль — и вовсе не проблема.