Горячее лето 42-го(СИ)

Хотя солнце лишь немного поднялось над горизонтом, можно было сказать наверняка - день обещал быть жарким. Лес, несмотря на боевые действия, взрывы и выстрелы, жил какой-то таинственной жизнью. Птицы не покинули свои гнезда и, не смотря ни на что, в этот утренний час исполняли каждая свою, особую песню. Слышен был переливчатый голос иволги, будто кто-то выводил затейливую трель на флейте. Где-то, совсем рядом, резко прозвучал дробный стук дятла, похожий на пулемет. Как будто эхо повторило за дятлом, издалека донеслись настоящие пулеметные очереди. Неслышно было лишь беспокойного треска сорок - первого признака появления поблизости чужаков.

Действительно, несмотря на тревожную ночь, чувство голода давало о себе знать. " - Да, жизнь идет своим чередом, - со вздохом подумал Кляйн, - вокруг вроде бы тихо. Надо возвращаться. Время не ждет".

Русские, в это время, сидели на поляне под большим, раскидистым дубом и торопливо ели. Время от времени они, переставали жевать и, вытянув шеи, беспокойно озирались по сторонам. Оружие держали под рукой, ведь их перед отправкой "заинструктировали" буквально до нервного тика - в плен живыми, ни за что не сдаваться, в случае чего - отстреливаться до конца, предварительно оставив последний патрон для себя. А уж если попались, во всем чистосердечно раскаяться и предложить чекистам свои услуги, мол, хочу искупить вину перед Родиной. И так далее, но при переходе обратно, опять чистосердечно во всем признаться, уже немцам. Пройти кучу всевозможных проверок и перепроверок. В общем, лучше сразу застрелиться, мороки меньше.

" - Трусят!" - с презрением подумал Шульц. Сам он был, как ни странно, совершенно спокоен. Даже чересчур спокоен, невзирая на все неприятности, которые приключились с ним за последнее время. Точнее за прошедшую ночь. Он решился, наконец, на то, о чем усердно размышлял последние два часа.

Подойдя к Харту, Шульц опустился на одно колено и склонился над ним. Радист был без сознания, но иногда вдруг, начинал громко стонать и бормотать что-то по-немецки. Что именно он говорил в бреду, было не разобрать и, несмотря на кажущееся спокойствие, Шульц все-таки немного нервничал. Склонившись над радистом, обер-лейтенант произнес:

- Ну, вот и все, Фриц. Ты сделал все что мог и до конца исполнил свой долг. И не твоя вина, что все кончается вот так.

Глядя, на покрытый капельками пота лоб Харта, Шульц не испытывал ни жалости, ни сострадания, лишь чувство горькой досады владело им. Подобное могло случиться в любой момент, и с любым из их группы. Просто это судьба или злой рок выбирают, кому жить дальше, а кому придется исчезнуть навсегда. Шульц уже потянулся к голенищу сапога, за ножом, как вдруг, радист открыл глаза и судорожным движением схватил его за руку. Видимо из последних сил, он произносил слова с большим трудом, Харт прохрипел:

- Обещай! Обещай мне, Георг! Ты сам расскажешь Марте... обо мне. Это моя последняя просьба. Там, на том берегу, в моих вещах письмо. Прошу тебя, передай его сам. Скажи, что я... - он закрыл глаза и с трудом переводя дыхание добавил, - Я верю... Верю... Ты вернешься...

Он снова закрыл глаза. Видимо, на эти слова ушли последние силы, он пытался еще что-то сказать, но лишь глухо застонал и потерял сознание. Шульц, отточенным движением, вытащил нож и, наклонившись почти к самому уху Харта, прохрипел не своим голосом:

- Я все сделаю! Все сделаю! Не беспокойся, Фриц, прости меня и ... Прощай! - он резко выдохнул и вонзил нож в сердце радиста. Тот дернулся судорожно несколько раз, вытянулся и затих навсегда.

" - Ну, вот и все, " - подумал Шульц, машинально доставая документы из кармана гимнастерки Харта и пряча их к себе в командирскую сумку. Отошел от тела, присел на поваленное дерево и, сорвав лист лопуха, стал задумчиво и неспешно вытирать кровь с ножа.

Неслышно появившийся из кустов Кляйн, скорее всего, видел последний акт разыгравшейся на поляне драмы. " - Да. Не позавидуешь сейчас бедняге Георгу. Но я думаю, моя рука тоже не дрогнула бы, окажись кто-то другой на месте Харта. Все-таки железные нервы у нашего командира! Недаром начальство, всегда ставило его в пример другим ".

Шульц обернулся на звук шагов и сказал, подошедшему Кляйну:

- Он был хорошим солдатом. Но каждому из нас, Бог отмерил свой срок, на этой земле. Не так ли, дружище?

- Все верно, Георг. Да упокоит Господь его душу! Итак, мой командир, какими будут наши дальнейшие действия?

- Во-первых, прикажи русским выкопать могилу для бедняги Фрица. Затем, подкрепимся немного и прикинем по карте наш дальнейший маршрут. Мне кажется, нет смысла отказываться от первоначально разработанного плана, несмотря на то, что наш отряд понес потерю, мы все же способны выполнить основное задание. Как думаешь, Пауль?