Горячее сердце

Цветущий табак раскрыл к ночи свои белые венчики всюду, куда ни глянешь, — на клумбах и вдоль всей стены дома. Запах стоял густой, одуряюще сладкий. Леонид собрался было сорвать один цветок, но только протянул руку, как на занавеску упала тень и в окне появилось улыбающееся личико Лены.

Немного погодя с мягким скрипом отворилась парадная дверь, и Лена сбежала с крыльца на дорожку. Леонид распахнул перед нею калитку, и они вышли на улицу.

— А я уже трусить начала, — обычным своим щебечущим голоском призналась Лена. — Думала: рассердился и больше не придешь.

Словно ничего и не было — ни слез, ни тяжелого объяснения, ни тарелочки с голубой каемочкой. Леонид почувствовал, как сразу спала нервная напряженность, с которой он ожидал короткого, резкого разговора. К этому разговору он готовился весь вечер. «Или — или» — вот так он собирался говорить с Леной. Ее обезоруживающая незлобивость привела его в замешательство. В эти минуты ему особенно не хотелось ее огорчать. Но не сказать об отъезде он тоже не мог.

— Ленок, — начал он робко. — Ты, наверное, думаешь, что я по тебе совсем не скучал… Ну, во время работы и правда было некогда, а так, в другое время, я только о тебе и думаю. Так скучаю, что прямо сил никаких нет…

— Нет, ты не думай, я все понимаю! — быстро проговорила Лена. — И пускай работа у тебя всегда будет на первом месте! Мне даже нравится, что ты не такой, как многие другие. Что ты из тех, кто всем на свете готов жертвовать ради дела. Это же хорошо! Ведь ты у меня такой, правда? Я сегодня весь вечер об этом думала, и мне было ужасно стыдно за свою истерику. Правда! И мама… Она просто не понимает. Но ты ведь не сердишься на нее? И еще я знаешь, о чем подумала? Когда-нибудь про тебя будут писать в газетах и рассказывать детишкам…

— Ну, навряд ли, — пробормотал Леонид, однако ему приятно было именно от Лены услышать такие слова, и он даже подумал, что детишки уж точно с раскрытыми ртами слушали бы кое-какие его рассказы. Да хоть и про Макарова — и сейчас поучительно было бы им послушать. Но — нельзя. Нельзя пока ничего такого… — Ленок, я еще так мало сделал! Еще столько работы…

Лена сжала своей маленькой, слабой ручкой его пальцы.

— Но когда-нибудь потом, Ленечка. — Он увидел совсем близко перед собой ее умоляющие глаза. — Когда-нибудь потом ты сможешь… как все? Приходить каждый день домой…

— Даже не знаю, когда такое будет, — вздохнул Леонид и, набравшись духу, выговорил наконец: — Ленок, я завтра опять еду.

Лена выпустила его руку, и некоторое время они шли молча. Леонид ждал, поглядывая на нее сбоку. При свете луны ее лицо казалось очень бледным и невыразимо красивым.

Вдруг она остановилась, прижала кулачки к горлу и, борясь со спазмами, произнесла жалобным, прерывающимся голосом:

— Ну что ж, Ленечка… Поезжай, если надо. Я буду ждать…

Вдалеке за домами играл духовой оркестр.

— Ленок?.. — Леонид осторожно провел ладонью по ее щеке.

— М-м?..

— Пошли в сад, потанцуем?

— М-м!.. — кивнула Лена.

Часть вторая

Знак Козерога

1

Еще с демидовских времен маленький Увальский заводик с двумя работавшими на древесном угле домнами славился необычайно высоким качеством чугуна, который до революции почти весь шел на экспорт, а при Советской власти — на выплавку легированных сталей, в которых так нуждалась наша оборонная промышленность.

В конце 1931 года советские руководящие органы приняли решение о значительном расширении завода, и сейчас вся правобережная часть Увальска, если смотреть с высокого левого берега, представляла собой громадную новостройку: возводились цеховые корпуса, зияли отрытые котлованы, а чуть в стороне двумя широкими улицами протянулись желтеющие свежим деревом бараки рабочего поселка.

Однако и теперь, на втором году второй пятилетки, нет-нет да и случались на заводе всевозможные сбои, непредвиденные заминки и даже аварии. Давала себя знать нехватка, а чаще и просто неопытность, неподготовленность кадров.

Четвертый участок механического цеха, размещенный в отдельном новом пристрое, должен был с весны этого, 1934 года приступить к выпуску оборонной продукции. Но вот уже на исходе лето, а пусконаладочным работам не виделось конца. Сроки сдачи участка в эксплуатацию сдвигались дважды: сперва с апреля на июнь, а теперь уже с июня на октябрь.

Неблагополучное положение дел на этом участке и послужило официальным поводом для выезда Леонида Пчельникова на завод.

2

У всех, кто имел прямое отношение к пуску и эксплуатации четвертого участка, были пропуска с особой отметкой: при входе на участок стоял вахтер с кобурой на ремне.

В разговоре с начальником цеха Леонид выяснил, что рабочим некоторых вспомогательных служб, в частности электрикам и слесарям по тепло- и водоснабжению, выдавались временные пропуска, действительные только на период ведения работ. Однако у руководителей этих служб имелись постоянные пропуска. С особой отметкой. Леонид попросил назвать этих руководителей поименно. Как он и предполагал, среди них был и Флоренский.