Горячее сердце

— Так ведь они в технической документации. Хорошо, что чья-то умная голова пометила там номера платформ, куда и что грузилось. Без этого вообще пришлось бы искать вслепую.

— Сейчас не на много легче.

В семь утра в оперпункт позвонил Славин. Колмаков смог доложить ему только о том, что организована параллельная работа по розыску.

— Долго думали, — сказал Славин. — Появится Григорьев, пусть позвонит…

Платформы были найдены в десять часов утра. Об этом сообщил встрепанный Иванченко, ворвавшийся в помещение, где проверяли натурки.

— Кончайте работу, девчата! — приказал он своим. И к Федору: — Тащат ваши платформы на станцию, Федор Тихонович. Через полчаса будут здесь.

— Где нашли?!

— В отстойнике, — ответил Иванченко.

— Разве вы туда посылали? И с какой стати они оказались там?

— Я забыл вам сказать вчера: звонил я туда, с начальником охраны говорил, попросил его посмотреть на всякий случай.

— Как они могли попасть туда? — недоумевал Федор. — Там же «западники» одни.

— Представления не имею! — не меньше его был удивлен Иванченко.

Когда вал на сцепке прибыл на Сортировку, все объяснилось в минуты. На борту одной из платформ белела жирная надпись, сделанная мелом: «Груз без документов. В отстойник». И дата, по которой можно было увидеть, что вагон простоял в Свердловске уже восемь дней.

Федор без промедления связался с начальником паровозного депо.

— Мне нужен паровоз до Перми. Это согласовано с управлением дороги, можете ссылаться на меня, когда позднее будете ставить свое начальство в известность. Сейчас главное: без промедления подайте готовый к поездке до Перми паровоз. Позаботитесь о том, чтобы он мог дойти до места без заправки.

В это время Николай Семенович рядом разговаривал с дорожным диспетчером.

В одиннадцать пятнадцать паровоз со сцепкой покинул Сортировку. До Перми ему дали зеленую улицу.

В одиннадцать тридцать Федор Григорьев доложил об исполнении приказа в приемную наркома. Из Москвы поблагодарили за работу.

* * *

Вечером Федор стоял в кабинете Славина.

— Виновного в задержке сплотки выявили? — спрашивал Павел Иванович.

— Виновного нет, — ответил Федор.

— Как нет?

— Уже выяснено, что сцепка с валом по какой-то причине прибыла на Свердловск-Сортировочный не вместе с комплектом пресс-молота, а с другим поездом. Документы на нее ушли вперед вместе с остальными. Таким образом, груз остался без документов и на законном основании был отцеплен. Его поставили в отстойник.

— Кто допустил это головотяпство? Почему платформы оказались отдельно от всего комплекта?

— Я не мог узнать этого. Причин могло быть много. Самая вероятная та, что они могли быть где-то задержаны для короткого ремонта. Путь у них был длинный. Но где это произошло, между Владивостоком и Свердловском, надо выяснить отдельно.

— Безобразие!

— Понимаю. Но Свердловск-Сортировочный в этом не виноват.

— И то — слава богу!..

6

Магистраль работала с предельным напряжением. Но Федор видел, как изменились люди. Измученные работой, не уходившие со смен, ослабленные постоянным недоеданием, людские лица расцветали улыбками, опять слышались смех и шутки, о которых, казалось, уже забыли: под Москвой начали громить немцев. Первая по-настоящему крупная победа неузнаваемо бодрила людей: ведь в тылу-то, если не считать подростков, на производство пришли старые мастера, которых мирное довоенное время отпустило, было, на отдых. Теперь и они помолодели.

Федор Григорьев с товарищами по оперативному пункту уже прочно втянулись в военный распорядок жизни. Работа шла без особых происшествий. Федор научился использовать любую возможность для того, чтобы бывать в рабочих коллективах, он должен был знать настроения людей. К тому же, Иван Алексеевич да и Славин при случае не забывали напомнить, что успех обеспечения порядка на дороге зависит прежде всего от бдительности простых рабочих и служащих, насколько активно они будут способствовать этому.

Чаще других Федор заходил в вагонное депо. Его родной цех трудно было узнать. Большинство тех, с кем он работал, были давно в армии, у станков стояли женщины да мальчишки. Появилось много незнакомых стариков. Остался на месте и начальник вагонного депо, который направлял в свое время Федора в распоряжение политотдела дороги. Остановились как-то.

— Как управляетесь? — спросил Федор, — Замечаю, прежних-то ребят совсем мало осталось.

— Так нынче молодые-то мужики почти все при своем месте — на фронте. Худо, что некоторые уже не вернутся. — Начальник вздохнул. Кивнул на подростка, стоявшего у станка на подставке, сделанной из ящика. — Вишь, какие обучились работать, стараются. А как подставку под ногами перерастут, считай, что тоже поспеют для войны, коли затянется… Сейчас хоть надежда высветлела: добро погнали немцы. Так и гнать-то далеко, тоже время требуется.

— Погоним, лиха беда начало! — повеселее сказал Федор.

— Ты-то как? Освоился на новой работе? Забот-то много?

— Да, говорят, гожусь. А вот на фронт пока не отпускают.