Горячее сердце

— Ошибка будет, если осудят Сомова, — сказал Новоселов и полез в папку. — Фотографии хотите посмотреть? — подавая одну за другой, пояснял: — Это Петя Сомов во всей своей красе — анфас и в профиль…

От Дальнова не ускользнуло, что Юрий Новоселов ушел от чего-то важного для него, но посчитал лишним допытываться, ломать избранную Новоселовым схему доклада. Взял фотографию. Разглядывая парнишечье лицо, произнес удивленно:

— Неужели двадцать? С тридцать пятого, помнится.

— С тридцать пятого, — подтвердил Юрий.

— Не мальчик.

— Не мальчик, но инфантильным молочком сильно отдает. Легкомысленность и наивность так и прут из него. Живет в мире беспочвенных и беспорядочных мечтаний. Порой сомнение берет — не с приветом?

— Ну и как? Здоров?

— Вот копия акта судебно-психиатрической экспертизы. Проводили экспертизу опытные специалисты. — Новоселов стал отрывочно читать: — «Вменяем… Фантазер… Память на события жизни сохранена… Впечатляемость от прочитанного усиленная». А читал он, Павел Никифорович, вот что: «Над Тиссой», «Паутина», «Горная весна», «След Заурбека», «По свежему следу», «Зеленая цепочка» и еще десяток названий.

Новоселов пододвинул по столу другую фотографию.

— Тут Петя Сомов показывает, где прятался, ожидая наступления темноты. В этом месте преодолевал проволочную изгородь, посчитал — граница. Надел на руки ботинки, приподнял проволоку, пролез. И невдомек окаянному, что на коровье пастбище забрался… А в этом месте Сомов переплывал речку…

— Хватит, сохрани для мемуаров, — остановил Дальнов Новоселова и, глядя ему в глаза, с жесткой усмешкой распорядился: — Доложи все, что там произошло. Дров наломал?

— Не успел. А мог бы. Вот.

Новоселов вытянул листок, лежавший в папке под фотографиями, подал Павлу Никифоровичу. Дальнов прочитал в нем:

«Председателю Верховного суда Аджарской АССР…

В ваш адрес прокурором республики старшим советником юстиции М. Токидзе на днях будет препровождено следственное дело № 1738 по обвинению Сомова Петра Алексеевича по ст.ст. 19 и 84 часть 1 УК Грузинской ССР для рассмотрения по существу. Выполняя задание УКГБ при Совете Министров СССР по Свердловской области по другим событиям, в силу необходимости я внимательно изучил упомянутое дело и после всестороннего знакомства с обвиняемым пришел к глубокому убеждению…»

Дальнов прочитал до конца, спросил:

— Это что, копия?

— Нет, подлинник.

— Разумные начала верх взяли?

— Над чем, Павел Никифорович? Над эмоциями? Но они же от фактов, осознанные.

— Мы с тобой контрразведчики, голубь мой, юрисдикция… Короче, правовую оценку не нам давать.

— Не давал я оценки! Как коммунист в частной беседе высказал председателю суда свое мнение о Сомове и его деле.

— А он, председатель суда, что?

— Известное дело! Когда говоришь с умудренным опытом аксакалом…

Иронично выделив последнюю фразу, Новоселов поведал о разговоре с председателем Верховного суда Аджарии во всех подробностях.

13

Зинаида Ефимовна, тогда еще просто Зина, поскольку совсем недавно получила паспорт, работала подсобницей в пристанском ресторане Сарапула. Там она и познакомилась с Алексеем Кропотовым. Почти каждое утро он приходил на берег Камы, устанавливал мольберт и рисовал колесные пароходы с дымящимися трубами. Он носил модную в среде богемы бороду, испачканные красками вельветовые штаны, вышитую по вороту рубаху навыпуск и загадочную улыбку на мясистых губах, выпирающих из гущи волосатых зарослей.

Зина была без ума от запаха красок, бороды и беспорядочного образа жизни Алексея Кропотова. В семнадцать лет она родила Петьку. Кропотов не признал отцовства. Зина поговорила с сарапульским живописцем на языке портовых грузчиков и записала младенца на свою фамилию — Сомов. Вскоре перебралась в Осу. Здесь вышла замуж. В сорок первом инженер Николай Забродский оставил ей еще одного сына, ушел на войну и с войны не вернулся. Три года спустя ушла из жизни и Зинаида Ефимовна — после аборта, сделанного подпольной акушеркой.

Петьке было тринадцать. Сдал несмышленыша братца в детдом, махнул в Сарапул и стал жить у престарелой сестры матери — Ираиды Ефимовны. Звал ее бабушкой, ухаживал за огородом, доил козу, много читал и исправно учился. К восемнадцати годам была проглочена вся литература о шпионах, приключениях и разных авантюрах, какая только отыскалась в сарапульских библиотеках.

Тайно от тети-бабушки собрался в Москву — поступать в школу разведчиков. Должна же быть такая при МГБ, считал он. Денег на дорогу не было, он украл их у соседки, за что по решению суда отбыл на трехлетний исправительный срок в сибирский лагерь.

14