Горячее сердце

На улицу Флоренский вывел его через зольное помещение — низкий темный полуподвал, где клубами ходила рыжая пыль, а воздух был горяч, как в пустыне. Откуда-то сверху сыпалась в тачку пышущая жаром зола. Когда тачка заполнилась, из пыльного смерча, словно призрак, возник рабочий в брезентовом комбинезоне, с похожим на маску лицом и почти бегом покатил тачку по деревянному настилу. Не успел Леонид оглядеться, как у него защипало в горле, заслезились глаза. На улице он долго откашливался.

— Нынче уложим рельсы, будем вывозить золу конной вагонеткой, — сказал, прощаясь, Флоренский. — И вентиляцию надо сделать.

Леониду показалось, будто в темных глазах Флоренского мелькнула усмешка.

Все, что им с Белобородовым удалось разузнать о Макарове в последующие три дня, казалось бы, свидетельствовало в его пользу. Добросовестный, знающий дело работник, приятным в обращении человек. К тому же активный общественник: выпускает к большим праздникам стенгазету, ведет политкружок…

— Надо же!.. — только разводил руками Белобородов. — Макаров — агитатор!.. Вот уж шляпы так шляпы. Хотя, с другой стороны, попробуй-ка тут…

И по заводским цехам Макаров не разгуливал, нездорового интереса не выказывал. От проходной до бухгалтерии и обратно — вот и весь его маршрут. В столовую и то не ходил, еду приносил из дому.

А собственно, для чего ему разгуливать по заводу? Вся заводская экономика как в зеркале отражена в бухгалтерской документации. Так-то оно так, но…

— Прямо и зацепиться не за что! — сокрушался Леонид, вбивая кулаком в ладонь всю свою досаду и нетерпение.

— Будем работать, — невозмутимо ронял в ответ Белобородов.

Они провели в командировке лишний день. Тот самый, на который Лена перенесла свои именины.

6

— Ленок…

— Не называй меня так! И вообще. Это что же, так и будет всю жизнь?

— Понимаешь, никак не мог!

— Не хо-чу ни-че-го по-ни-мать!

— Ну, что ж…

— Пока не объяснишь…

— Ленок, ты ведь знаешь… Ну, не сердись! Ведь ты умница?

— Ладно, я уже не сержусь, — наконец-то сжалилась она над ним. — Но только, пожалуйста, не называй меня сегодня Ленком?

— Почему, Ленок?

— Мне это неприятно. Все-таки согласись, что ты поступил по-свински. Первый мой день рождения с тех пор, как… С тех пор, как ты мне что-то такое сказал… Я уж и забыла что!.. Жду его, жду, на столе все давным-давно простыло, гости уж уходить собрались, а я ни на кого не гляжу, все жду его, жду… Гости разошлись, а я жду! Дома все спать легли, а я жду! Уже все выспались, завтракать собрались, а я жду!.. Лень, знаешь, когда я тебя сейчас в окошко увидела, то хотела запереть дверь. Чтоб ты стучал, стучал, стучал, а я бы сидела вот тут за занавеской и глядела на тебя в щелочку. А ты до позднего вечера все стучал бы и стучал… Ты даже не представляешь, сколько во мне злости было! И уже все прошло. Тебе повезло, что я такая отходчивая. И такая все понимающая. Думаешь, я не понимаю, что ты тоже мучился? Поди, метался там и скрипел зубами?

— Было! — кивнул Леонид. — Ты получила мою телеграмму?

— Получила, только… Я ее нечаянно в печку бросила. Но я помню все от слова до слова!

— Я тебе подарочек привез! — сказал Леонид.

— Где же он? Подарки вручают сразу, как приходят…

— Думал, бить меня будешь, а он хрупкий. На всякий случай оставил на работе.

— Интересно, что же это такое?

— Секрет!

— Понимаю… Видишь, я уже начинаю привыкать к твоим странностям и ни на чем не настаиваю. А так хочется знать!

— Пластинка! — с торжествующим видом объявил Леонид. — «Под крышами Парижа».

— Какая прелесть! — ахнула Лена и прижала кулачки к щекам.

Пластинки этой у него, по правде сказать, еще не было. Но ее обещал принести Белобородов. В поезде, на обратном пути, Леонид проговорился о своих личных делах: и на именины опоздал, и даже подарка не успел купить. Белобородов спросил, нет ли у Лены граммофона. Граммофон у Лены, вернее, у ее родителей, был. С огромным, похожим на диковинный цветок, раструбом. И стопкой тяжелых, заезженных пластинок с розовыми амурчиками.

— Ну вот и все устроилось, — улыбнулся Белобородов. — У меня, понимаешь, есть одна хорошая пластинка, а граммофона нет.

— Как жаль, что ты ее не принес, — вздохнула Лена. — Мы сейчас потанцевали бы с тобой… Ну, да ничего, я поставлю другую пластинку! Давай представим, что сегодня — это вчера!..

— Ленок, — замялся Леонид. — Ленок, мне на работу надо…

— Да-да! — спохватилась и Лена. — А я даже чаем тебя не напоила! Погоди, хоть заверну чего-нибудь вкусненького. Мама такой торт испекла!.. И провожу тебя немножко. Можно?

Немного погодя они вышли на улицу. В тихом вечернем воздухе звучала музыка. В городском саду играл духовой оркестр.

Лена вздохнула, но ничего не сказала.

— Ленок, именины-то как прошли? Кто был?

Разговаривая, спустились к пруду, перешли через плотину, и вот уже на другой стороне площади показалось кирпичное здание, в котором работал Леонид.