Горячее солнце, холодный песок

Она ей нравилась. Она ее интриговала. Она завораживала, волновала, тревожила, заставляла сопереживать, подчиняла себе. Прошло какое-то время, прежде чем она вернулась в реальность. Сияние померкло, она повернулась и увидела, что ее мама и две ее подруги– актрисы стоят с буквально открытыми ртами, с восхищением глядя на нее.

– Милая, какая ты… – мама всхлипнула и стала вытирать слезы тонким батистовым платочком. – Я даже не могу слов подобрать!

– Да, да! – подхватили ее подруги. – Ты потрясающая, восхитительная, волнующая, просто уникальная! Тебе нужно немедленно в театр! В Москву!

Театр? Москва? Она впервые задумалась о такой перспективе. До сих пор ей даже в голову не приходило, что когда-нибудь она уйдет из нежного родительского дома. Она была бы счастлива прожить жизнь так – дома, с родителями, книгами и музыкой. Но… то, что она пережила несколько минут назад, и чувства, неведомые ей раньше, проложили четкую границу между «вчера» и «завтра».

– Милая, ты просто не имеешь права закапывать в землю свой талант, свой гений, – мама подошла к ней и обняла. – Я уверена, что отец в этом меня поддержит. Тебе нужно учиться! Хотя… – мама обернулась к своим подругам, и те согласно закивали. – Я думаю, что тебе можно сразу поступать на сцену и работать в театре. Конечно, диплом нужен. Но твой талант настолько очевиден и необычен, что, боюсь, тебя испортят общей образовательной системой.

Девушка продолжала молчать. Она смотрела в сияющие, любящие глаза матери, в которых стояли непролитые слезы, ей все больше хотелось остаться с ней, с отцом, в их доме, с вечерними чтениями и нежностью. Ее душу затопила горячая волна любви к родителям, их беззаветной преданности, заботе, безусловной любви.

– Мама, для меня самое большое счастье быть здесь, с вами. Я никуда не поеду. Здесь мой дом.

Через год мама умерла. Еще через год – день в день – не выдержав разлуки, за своей любимой женой ушел отец. Когда она пришла с кладбища, прямо в похоронном черном длинном платье прошла на веранду. Три плетеных кресла. Пустой стол, покрытый льняной скатертью. Книжки. Всё осталось на своих местах, только вот душа ушла. Дом стал пустым. Родные люди покинули его. Любовь покинула его. На следующий день она просто закрыла опустевший дом на ключ и уехала в Москву.

Она отправилась в театр, где когда-то служила актриса, так поразившая ее воображение в тот самый день. Ее приняли в труппу без вопросов, после первого же монолога. Конечно, это была Мария Стюарт. Воспоминание о том дне, о том, какой любовью и гордостью светились глаза ее мамы, о ее непролитых слезах, о пронзительном чувстве любви, которое она тогда пережила, придало ее голосу, глазам, ауре особое волнение и краски.

Главреж стал ее преданным рабом уже по окончании монолога. Труппа театра, вся без исключения, и артисты, и работники сцены, полюбили ее после первой репетиции. Город со стоном сладострастного восхищения упал к ее ногам после первого спектакля.

Она ловила каждый вздох, каждый всплеск аплодисментов, доставляющий из темного зала ей на сцену частичку их страсти, желания, любви. Любви?

Ей так была нужна любовь! Она привыкла, что ее любят, а теперь она была лишена этого. Да, возможность играть замечательные роли в прославленном театре, успех, подарки, которыми ее задаривали поклонники, – все это было приятно. Но, даже стоя в вихре самых неистовых аплодисментов, она чувствовала себя одиноко. Ее сознание радовалось успеху, актерское тщеславие – славе, а душа – душа просила любви.

Не той, которую дарила ей публика, поклонники, дожидавшиеся ее у входа, приглашающие в рестораны, на Мальдивы, на Луну, в рай – лишь бы она уступила. Она не уступала. Она хотела Любви – настоящей, безусловной, беззаветной. Такой, какая у нее уже была. Она повелевала тысячами людей одним движением дерзко вскинутой брови, одна ее улыбка делала счастливыми безнадежно влюбленных в нее мужчин.

Она же была счастлива и несчастлива одновременно. В годовщину смерти родителей она вернулась в родной город и пошла на кладбище. Одна оградка, две могилы, два родных человека. Она положила им свежие цветы и еще долго стояла над могилами.

– Мама, папа, я хочу, чтобы меня любили так, как вы любили меня. Я хочу любить так, как я любила вас. Я люблю вас, почему вы ушли? – она не сдержалась и заплакала.

Слезы катились из ее глаз, капали на выцветшую кладбищенскую траву.

– Мне так не хватает вас, мне так не хватает любви! – она еще долго оставалась у могил, рассказывала, как живет, какие роли играет, как к ней относятся коллеги по театру, публика. Потом переночевала в пустом доме и наутро уехала в Москву.

Ближайший спектакль прошел триумфально. Овации не прекращались. Она в роскошном платье королевы стояла в прямом луче яркого света, высоко подняв коронованную голову. Восторженные рукоплескания волнами накатывали на нее, крики поклонников, как крики чаек, отдавались резким эхом в разных концах зала, охапки цветов падали к ее ногам.

В первом ряду сидел импозантный мужчина в дорогом, явно сшитом на заказ костюме.