Горячка

Чтобы удостовериться окончательно, я рассек весь живот змеи, начиная от хвоста и вверх. Из внутренностей тут же понесло смрадом падали. Присев над трупом и оперируя мачете словно тесаком, я чувствовал, как вонь заползает мне в ноздри; я изо всех сил сдерживал спазмы желудка.

Появился небольшой клубок желтой шерсти.

Ну что за блядство! Я рубил и рвал тело змеи обеими руками, чтобы расширить надрез, пока желтая масса, освобожденная, не скатилась на землю, полностью покрытая какой-то липкой дрянью, которая склеила шерсть. Тельце было каким-то удлиненным, будто заяц.

Но это был Бебе, истекающий слизью, все кости у него были переломаны и растянуты мощным кишечным трактом змеи.

Малышка издала звук, похожий на икотку, приложив ладони ко рту. Она затряслась, как бы не зная, что делать, после чего побежала вслепую, куда глаза глядят.

— Малышка! Погоди! — крикнул я вослед.

Она исчезла среди листьев. Было уже совершенно темно.

— Малышка, дорогая! Вернись! Осторожно!

Я остался один, в темноте.

— Нна, ссука! — рявкнул я, яростно кромсая змею своим мачете. — Сволочь, зараза, свинья!

Ну кто давал ему право отбирать жизнь у такого забавного и беззащитного создания, как Бебе?

Я быстро выкопал в земле ямку глубиной в полметра, помогая себе мачете и обеими руками. Труп змеи, вскрытый по всей длине, вонял на все сто. У этого обжоры внутри были еще две змеи и какой-то маленький грызун, все три в состоянии далеко продвинутого разложения. Осторожненько, двумя пальцами, я перекатил липкий шарик, который когда-то был Бебе, и сбросил его в ямку. После этого я накрыл ее куском дерева и, чтобы до тельца не добрались питающиеся падалью животные, присыпал ее землей и утоптал.

В лагере Малышка спряталась под противомоскитной сеткой, накрылась одеялом и выплакивала свою печаль огромными слезами.

— Бедняжка! — плакался Пауло. — Ведь она и вправду любила этого бродяжку! О Боже!.. Следует сказать, что нам и вправду не везет!

Покопавшись в наших запасах на кухне, он приготовил какой-то несъедобный гуляш. Перед лицом несчастья ребенка, мы решили остаться здесь еще на одну ночь. Когда ужин был готов, я тихонько скользнул под сетку.

— Малышка, — тихонько позвал я. — Пошли кушать.

Я сел рядом с ней, все время нашептывая какие-то глупости, приглашая ее покушать. Она же лишь рыдала, сотрясаемая спазмами плача под своим одеялом.

— Малышка? Это я, Элияс. Не плачь. Ну ладно… ладно уже…

Я стянул с нее одеяло. Девочка прижалась ко мне, ища опоры, и сунула личико мне под руку.

— Ну все… все уже… Все будет хорошо… Успокойся…

Я чувствовал, как по моему телу стекают слезы. Малышка тряслась в моих объятиях так сильно, насколько ей позволяло ее маленькое тельце. Я позволил ей выплакаться. Сам я был потрясен и угнетен. А потом, гладя ее, я почувствовал на ладони что-то липкое. До меня тут же дошло, что это за жидкость.

— Малышка, у тебя кровь! Покажи-ка руку!

Это действительно была кровь. Я силой вытащил девочку из под одеяла, но никакой реакции не последовало. Малышка совсем отупела под влиянием печали. Я поднял ее на руки и вынес, крича:

— Ребята! Принесите лампу! Она ранена!

Это была длинная и тонкая рана, глубокая, словно после ножевого надреза, тянущаяся от плеча до самого локтя. Кровь обильно текла вниз, к предплечью, окрашивая юбку в красный цвет. Малышка находилась в полусознательном состоянии; она не шевелилась, глаза ее были пусты. Мы быстро вскипятили воду, но не могли сделать ничего другого, как только прикладывать горячие компрессы. Я держал девочку за руку, а Монтань большими пальцами стягивал края раны.

Вдруг рядом с нами появился старший из лилипутов; он подошел к Монтаню, чтобы осмотреть рану, не переставая щебетать и улыбаться. Потом он резко качнул головой и сделал движение, как бы желая забрать Малышку с собой.

— Ты, лечить? — спросил я, указывая на рану.

С помощью большого и указательного пальца тот сделал таинственное движение, как бы сжимая рану по всей ее длине.

— Шить? — спросил Монтань, демонстрируя соответствующее движение.

Нет, качал головой Лилипут и все время притягивал Малышку к себе, качая при этом головой. Мы разрешили ему действовать. Либо это, либо горячая вода.

Отец-лилипут усадил Малышку в своем уголке. Вместе с сыном он ощупал рану, щебеча даже весело. Малышка, с наполовину прикрытыми веками, никак не реагировала. Я все понял, когда увидел фляжку, ту самую, которую папаша-лилипут взял у меня на время, чтобы набрать муравьев фанниан, тех самых, что уничтожали все на своем пути.

Лилипут уселся по-турецки, положив фляжку на бедре. Очень осторожно отвернув крышку, он потряс фляжку и заглянул в средину. Появился крупный черный муравей, которого лилипут с тихим окриком тут же схватил и сразу же закрутил сосуд.

Младший держал руку нашей девочки, сжимая края так, чтобы получились два небольших утолщения. Отец, склонив голову и посвистывая, прижал муравья к ране. Он держал насекомое за голову, сразу же за громадными ответвлениями черных щипцов, каждое из которых имело чуть ли не сантиметр длины.