Горящая колесница

— Алиби? — засмеялся Хомма. Но тут же стал серьёзным. — Я попробовал выяснить, где она находилась в момент смерти матери Сёко Сэкинэ, Тосико, которая погибла в Уцуномии около одиннадцати часов вечера двадцать пятого ноября восемьдесят девятого года. Разумеется, я не мог открыть Катасэ истинную причину, по которой меня интересует эта дата, и моё объяснение показалось ему неубедительным, но всё же в компьютер заглянул. Он даже распечатал это для меня!

Хомма сунул бумагу под нос Икари — тоже впился в неё взглядом.

— С восемнадцатого по двадцать шестое ноября тысяча девятьсот восемьдесят девятого года Кёко Синдзё находилась в девятидневном отпуске. Правда, сказано, что по болезни.

Икари присвистнул, а Хомма добавил:

— Кроме того, я уговорил Катасэ показать и его собственный график, якобы на всякий случай, под предлогом того, что они с Кёко были в приятельских отношениях.

— И что там?

— Хотя двадцать пятое ноября — это суббота, он работал, до девяти вечера был в офисе.

— Значит, он к этому отношения не имеет. — Икари был разочарован. — Мне всё-таки кажется, что он с душком, этот парень по имени Катасэ…

— У меня ещё будет случай за ним понаблюдать. Поглядим!

Наконец-то это расплывчатое «дело» стало обретать какие-то очертания. Хомма ухватил кончик тонкой нити, за которую можно потянуть. Теперь важно не спешить.

— До того как Катасэ вечером отвёл меня в офис «Розовой линии», надо было как-то убить время — я гулял.

— А как же нога? — спросил Икари с несвойственной полицейскому серьёзностью.

— Да я так только, ковылял… — засмеялся Хомма. — Осака — странный город. Такое ощущение, что Осака и Токио существуют в разных измерениях. В Осаке ничего не пропадает зря.

— Что не пропадает зря?

— Ну смотри: в Токио, даже в районе Нихонбаси, в самом центре, спина к спине с роскошными офисными зданиями — система «умный дом» и всё такое — стоят уцелевшие купеческие хоромы. В Осаке ничего подобного нет. Если сказано «торговый квартал» — так он и есть торговый, целиком и до последнего уголка. Но при этом тут же, в центре города, стоит перейти улицу, и ты окажешься в злачном районе увеселительных заведений. Кажется, здесь только что произошла стычка якудза…

— Не люблю! Ни блины окономияки

не люблю, ни лапшу эту, удон, ни их команду «Тигры Хансин»… Я бы в Осаке не выжил, — заявил Икари ни с того ни с сего.

Хотя вечерний холод пронизывал до костей, Хомма бродил по улицам до самой встречи с Катасэ. По дороге набрёл на так называемый треугольный скверик и решил присесть на каменную скамью, чтобы убить полчасика. Кругом были одни парочки. Пройдёт ещё немного времени, и здесь устроятся на ночлег пьяницы и бездомные — даже из лести не назовёшь этот сквер уютным местечком, и уж тем более красивым. Неужели, чтобы говорить о любви, достаточно воодушевления?

Сидя на скамье, он думал: может, Кёко Синдзё тоже с кем-то сюда приходила? Так же сидела, смотрела на слоняющуюся молодёжь… Прогуливалась по пыльным вечерним мостовым, любовалась неоновыми огнями, переходила улицу между рядами стоящих в пробке автомобилей, бросая взгляд сквозь ветровое стекло.

Неужели и она всё это делала? Доставляло ли ей это радость? Пока Хомма сидел на холодной скамье, подобные мысли не выходили у него из головы.

Но ведь пейзаж — это то, что отражается в чьих-то глазах. Хомма не сможет увидеть Осаку такой, какой её видела Кёко, как бы он ни силился и сколько бы времени этому ни посвятил. А жаль.

— Но ты мне ещё поможешь? — Хомма наклонился и заглянул Икари в лицо.

— Теперь тебе нужны копии посемейного реестра Кёко Синдзё? — усмехнулся приятель.

— Угадал.

— Можно начать с адреса, который указан в её послужном списке из «Розовой линии». Дело пустяковое.

— Только вот…

— Хочешь, чтобы начальство пока ничего не знало? Точно? Сделаю! — Икари кивнул, прижав к груди упрямый подбородок — По правде говоря, сложный случай. Предать всё огласке сейчас — могут запретить дальнейшее расследование. Не то чтобы здесь не было повода возбудить дело, но…

На этот раз Хомма его опередил:

— …Есть более неотложные дела.

— Точно, чёрт возьми!

— Вот потому я хочу ещё немного подготовить почву как частный детектив. — Хомма окинул взглядом лежащие на столе бумаги. — Тела-то нет! Нельзя утверждать, что Сёко Сэкинэ мертва. Так мне и скажут. Вот ведь в чём дело.

— Неужели ты думаешь, что она жива?

— Не шути.

— Вот именно, я тоже считаю, что её убили.

— Ну, в таком случае где тело? Ты бы как поступил?

Икари подскочил на стуле:

— Вот-вот! Я думаю, здесь тоже всё зависит от того, был ли у неё сообщник. Если сообщник мужчина, то он мог и приложить значительные физические усилия. А ведь Сёко Сэкинэ, как ты говорил, была не мелкая?

— Скорее, высокая…

— Значит, женщине в одиночку было бы трудно уничтожить тело. Нужно было бы очень сильно постараться.

— Я думаю, что Кёко Синдзё всё сделала в одиночку, от начала и до конца, — пробурчал Хомма. — Доказательств никаких, но мне так кажется.