Журнал

«ГОРИЗОНТЫ ТЕХНИКИ ДЛЯ ДЕТЕЙ»

_{«Horyzonty Techniki dla Dzieci»}

_{№ 4 (143) апрель 1974}

Судьба изобретателя

Председатель городского суда в Страсбурге вопросительно взглянул на трех братьев Дритцен:

— Я не могу понять в чем дело. В чем вы обвиняете Иоганна Генсфлейша, именуемого Гутенбергом из Майнца?

Старший брат склонился перед судьей так низко, как только позволял ему необъятный живот.

— Достопочтенный судья, вопрос ясен, как божий день. Наш брат был компаньоном в ремесленной мастерской, основанной Иоганном, именуемым Гутенбергом. Он внес в это предприятие большой капитал. Полгода назад он скончался, оставив нам в наследство свое имущество. Мы хотим получить и его пай в товариществе, основанном Иоганном Гутенбергом.

— Действительно, дело ясное, — произнес судья. — У вас есть в этом предприятии денежный вклад, унаследованный от брата и, если вы его не изымете, то можете стать компаньонами.

— Мы и не собираемся изымать пай, достопочтенный судья. Но они не хотят принять нас в товарищество.

— Кто они?

— Иоганн Гутенберг и его приятели Риффлс и Гальман. Их было четверо компаньонов вместе с нашим братом.

— Минуточку, минуточку, — произнес судья. — Что это за предприятие, с которым вы непременно хотите иметь дело?

— Этого мы не знаем, уважаемый судья.

— Как это так? Вы не знаете, чем занимается Гутенберг, а хотите непременно работать с ним?

Братья сидели, понурив головы.

— И ваш покойный брат ничего не рассказал вам об этом?

— Нет

— Есть ли здесь свидетели но этому странному делу? — спросил рассерженный судья.

Два молодых человека встали со скамьи.

— Мы компаньоны Гутенберга.

— Каким ремеслом вы собираетесь заниматься? Оно, вероятно, приносит немалый доход, если братья Дритцены так стремятся попасть в компаньоны.

Молодые люди молчали. Со скамьи встал могучего сложения человек с курчавой бородой. Это был Гутенберг.

— Достопочтенный судья, они ничего не скажут. Основывая наше предприятие, мы все дали клятву, что до поры до времени будем хранить в тайне наше дело и никого больше не примем в наше товарищество. В случае же смерти одного из нас остальные обязались выплатить наследникам его долю, не допуская никого до участия в предприятии. Это как раз и произошло. Могу лишь сказать, что наше ремесло — дело совершенно новое и никому ничем не угрожает.

Судью удовлетворили слова Гутенберга. Клятва — дело святое.

— Это зеркала! Они собираются делать зеркала неизвестным дотоле способом, — крикнул из глубины зала какой-то толстяк.

Братья Дритцены с неудовольствием взглянули в его сторону. — Дело здесь совсем не в зеркалах, в изготовлении зеркал нет ничего секретного.

Однако вмешательство толстяка словно подтолкнуло их говорить о том, о чем по всей вероятности до сих пор им не хотелось рассказывать.

— Это ремесло, требующее больших денежных вложений, — снова сказал старший брат, который, вероятно, выступал от имени всей семьи.

— Да, они покупали очень много свинца, — неожиданно вмешался младший брат, подросток, довольно глуповатый на вид.

— Свинца? Это зачем же? — удивленно спросил судья.

Остальные братья рассерженно взглянули на младшего, который от страха вобрал голову в плечи и замолк. Однако средний брат, высокий и худой детина с искаженным злостью лицом, не выдержал и произнес:

— После смерти брата Иоганн Гутенберг пришел к нему в дом забрал все свинцовые палочки и велел слугам расплавить их в своем присутствии. Он сказал, что эти палочки принадлежали ему.

— Какие палочки? — спросил судья.

— Такие маленькие палочки, — неохотно ответил старший брат.

— Мне принадлежит и пресс, — раздался голос Гутенберга. — Но вы не хотите отдать его мне. Вы даже спрятали его.

— Пресс? Какой пресс? — с деланным удивлением спросил старший брат.

— В доме покойного не было никакого пресса, — заверил второй. А третий лишь изобразил на своем лице удивление, словно только сию минуту узнал, что в мире существуют какие-то прессы.

Судья больше не попытался вникнуть в это таинственное дело. Собственно говоря, дальнейшее разбирательство не вносило ничего нового. Он оповестил свое решение:

— Если компаньоны не хотят принимать никого в свое товарищество — это их право. Дритцены должны взять от Гутенберга денежный вклад своего брата.

Дело было окончено. Возвращаясь домой, судья раздумывал, чем же занимается Иоганн Гутенберг.

* * *

Погани Фуст отрицательно помотал головой.

— Нет, господин Гутенберг, два года назад я дал вам взаймы 800 гульденов. Ведь это целое состояние. За эти деньги я мог бы купить сто отличных волов. А сегодня вы снова просите в долг 800 гульденов.

— Вы же самый богатый торговец во всем Майнце, — спокойно произнес Гутенберг, хотя это спокойствие стоило ему дорого: ведь он никогда и ни о чем не привык просить.

— Первые 800 гульденов вы дали мне под залог моей типографии. Так что вы ни чем не рискуете.