Горькая правда. Преступность ОУН-УПА (исповедь украинца)

В межвоенное время на Волыни, по-иному, чем в Галичине, в смешанных украинско-польских семьях отлично складывались отношения. В Галичине, в связи с властвующим среди украинцев греко-католическим (униатским) вероисповеданием, догматически и организационно подчиненным римско-католической церкви, членами которой были преимущественно поляки и галицкие украинцы, действительные браки могли заключатся то в одной, то в другой церкви, то есть в церкви римского, латинского или же восточного обряда, когда супруги были смешанные, польско- украинские. В такой будущей семье у сына, когда речь идет о вероисповедании, и даже национальность, шли по отцу, а у дочери — по матери. Складывались на первый взгляд удивительные семьи, в которых одни дети были римскими католиками и поляками, а другие — греко-католиками и украинцами. Это было потому, что с римским католицизмом по обыкновению отождествляли польскую национальность, в то время как с греко-католицизмом — украинскую национальность. Такая властвовала традиция, которая впоследствии стала трагедией для многих в смешанных семьях.

На Волыни сложилась иная традиция. Там украинцы были, как правило, православными. Перед тем, как венчаться, будущие супруги решали: идти в церковь (православную) или в костел (римско-католический)? И хотя юридически вероисповедание не связано с национальностью, супруги и рожденные от них дети, если брак заключался в православной церкви — становились украинцами, в то время когда брак заключался в костеле — вся семья, то есть супруги и дети становились поляками. Такова была традиция. О том, в каком обряде — православном или католическом — должны были венчаться смешанные супруги, решали такие факторы, как эмоциональная заангажированность, интеллектуальное преимущество одного из будущих супругов или его имущественное состояние. Все споры между будущими супругами и их родственниками относительно того, должна ли она, супружеская пара, стать православной украинской или католической польской, решались перед браком. Такая развязка, кажется, была лучше, чем традиция в Галичине, которая в самом зарождении смешанных супружеских пар не способствовала полной консолидации семьи. В нормальном обществе это не должно вызывать проблем, но не в условиях примитивнонационалистического отношения идеологии ОУН к "чужестранцам".

Отец мой — Варфоломей, сын волынских, хозяйничающих на шестерых гектарах крестьян, окончил среднюю агрономическую школу в Белокринице, что недалеко от Кременца. Мать, по крещению Анеля Витковская, происходила из бедной, сотни лет оседлой на Волыни, польской многодетной семьи. Мой дед, Ян Витковский, был рабочим без профессии. Мать имела за собой всего 2 класса приходской школы. Поэтому не удивительно, что мои родители венчались в православной церкви — перед браком мать перешла в православие и получила имя "Нина". Интересной может быть информация о том, что только старший брат моей матери, Антон, женился на польке, и то в то время, когда в ходе II мировой войны всю их семью Витковских по непонятным причинам на некоторое время эвакуировали в Люблинщину, в город Дубенки. Младший мамин брат, Станислав, женился на украинке с Кубани, меньший брат Мечислав, которого все знали, как Митька, женился на украинке Полине, они стали украинцами, младшая сестра Геля вышла замуж за украинца и стала украинкой, самый меньший брат Юзеф женился на православной чешке Нанде, и стали они украинцами, и только самая младшая сестра Сабина вышла замуж за украинца, взяв брак в костеле, и дядя Василий стал Базилем, стал поляком.

Однако все, живя в предместье, за исключением многодетной семьи брата Антона, разговаривали между собой по-украински. Даже тетя Сабина с мужем Василием, хотя и взяли брак в костеле, разговаривали между собой по-украински.

Я, как и мои сестры, воспитывался в украинской патриотической семье, которая, однако, не имела ничего общего с пренебрежением к полякам или евреям. Ближайшим нашим соседом был еврей Гершко, с которым отец и мать разговаривали исключительно по-украински, также как и мы, дети, с его детьми. Никогда между нами не было ссор, а на еврейскую пасху сосед давал нам мацу.