Горький квест. Том 1

«Как-то странно, — настороженно подумала Наташа. — Тратить такие деньги, чтобы оплатить наш проезд, и экономить на еде… Даже у нас в поселке в кинотеатре буфет намного богаче. Или для них главным было заманить нас сюда, а с этой минуты начинается рабство в голоде и холоде? Неужели мои страшилки окажутся правдой? Надо скорее позвонить, пока телефон не отобрали. Или хоть эсэмэску отправить».

Маринку, однако, подобное несоответствие затрат на дорогу и питание ничуть не смутило. Она, похоже, вообще ничего не сопоставляла, реагировала только на непосредственные раздражители.

— Чего вы грубите? — возмущенно проговорила она. — Почему вы таким тоном с нами разговариваете? Вы что себе позволяете? Вот это вот убожество называете буфетом! Ни еды нормальной, ни напитков!

И она презрительно ткнула пальцем в сторону столов.

— Я лучше дойду до ближайшего супермаркета и куплю себе, что захочу, а этими вашими объедками сами давитесь!

Наташа дернула ее за руку, но Маринка руку сердито выдернула.

— Дорогая Марина у нас непонятливая, — зажурчал неожиданно мирный голос Назара Захаровича. — В семидесятые годы, дорогая Марина, не было ни сэндвичей, ни «Рэд Булла», ни прочих радостей. Даже воды без газа в бутылках не было. И буфетчицы, которые мило и вежливо разговаривали с покупателями, встречались крайне редко. С этой минуты, милые дамы, и на три дня вы погружаетесь в обстановку, максимально приближенную к реалиям того периода. Вас об этом предупреждали. Но вы, как обычно, не услышали или не обратили внимания. Да, кстати, будьте любезны сдать всю технику.

«Не успела, — мелькнуло в голове у Наташи. — Все-таки я действительно тормоз. Но, кажется, ничего плохого не будет. И в самом деле, семидесятые же… Ладно, поздняк метаться».

Она безропотно открыла сумку, вынула и отдала Назару Захаровичу телефон, плеер, наушники и зарядники.

— Это все? — он бросил на Наташу испытующий взгляд.

— Все. Честно.

— Верю, — улыбнулся он и снова стал таким же, каким Наташа видела его во время собеседования. Совсем своим. Одной крови с ней. — Поешьте, девушки, а я пока расскажу, что будет дальше.

Маринка стояла бледная от злости и недоумения. Резкими движениями вынула и буквально швырнула Назару Захаровичу телефон и айпад. Наташа с ужасом ждала, что сейчас ее подруга выкинет очередной фортель, который окончательно все испортит, но внезапно послышался добродушный смех Надежды Павловны.

— Что, девчата, тяжко? Не ожидали? Да вы не бойтесь меня, я вас не обижу. Это мне по роли так полагается, я должна быть хамоватой и вороватой буфетчицей. На самом-то деле я добрая, не укушу. Кстати, одна из вас будет жить вместе со мной. Так что ешьте бутерброды и решайте, кто со мной пойдет.

Наташа взяла бутерброд с колбасой и попросила томатного сока, у нее всегда был отменный аппетит.

— Я не поняла, что значит — жить с вами? — нахмурилась Маринка, откусывая от бутерброда с сыром. — Это как вообще?

— Это так, дорогая Марина, — начал объяснять Назар Захарович с мягкой улыбкой, которая так и не сошла с его лица, — что каждый участник отборочного тура будет жить вместе с кем-то из сотрудников. В отдельной квартире.

— Да не буду я жить с чужим человеком! Я с Наташкой приехала, с ней и жить буду. Вы чего придумали-то? Бред какой-то!

— В семидесятые годы, дорогая Марина, — терпеливо продолжал он, — молодые люди вашего возраста и социального положения, если они не сироты, почти никогда не имели возможности жить одни, без родителей. Все эти подробности, если они вам не известны, вы узнаете в ходе нашей работы. А пока просто примите как данность: вы будете жить в квартире со взрослым человеком. Одна из вас — с нашей Надеждой Павловной, другая — с Галиной Александровной.

— Это еще кто? — спросила Маринка.

— Это культуролог, профессор, доктор наук.

Наташа робко посмотрела на него:

— Назар Захарович, а можно мне жить с вами?

Тот рассмеялся:

— Нет, дочка, нельзя. Правило жесткое: девушки живут только со взрослыми женщинами, а юноши — с мужчинами.

— Но почему?

— Чтобы лишних разговоров не было. Надеюсь, вы понимаете, о чем я, — строго ответил Назар Захарович. — И определяйтесь побыстрее, время позднее, ночь на дворе, а завтра подъем — и за работу, начинаем в девять утра.

— А вот мне интересно, — вызывающим тоном заявила Маринка, — почему это вы называете меня «дорогая Марина», а Наташку — дочкой?

— А потому, дорогая Марина, что я уже старый, мне намного больше сорока пяти лет, я живу давно и тем самым заработал себе право выбирать, кого и как называть.