Горький квест. Том 2

Осенний или зимний вечер, темнеет рано, за окнами чернота, молодой мужчина сидит в пустом читальном зале, перед ним раскрытая книга, он внимательно читает, потом переводит глаза на окно, за которым ничего не видно, обдумывает, чему-то улыбается, берет ручку и торопливо записывает свои мысли в тетрадь… Почерк неразборчив, но строки ложатся ровно, буквы мелкие, знаки переноса четкие. Снова читает, снова обдумывает… Мысль либо ускользает, либо никак не хочет четко формулироваться, и он, подперев левой рукой склоненную набок голову, начинает в задумчивости рисовать в тетради чертиков, солдатиков или забавные кривые рожицы…

Такая мирная, уютная картина!

Однако, если верить выводам Качурина и Вилена, подобная картина имела место все реже и реже. И все чаще молодой человек, пребывая в состоянии подпития, пишет все, что приходит в голову, не задумываясь над формулировками и над последовательностью изложения; буквы становятся заметно крупнее, строки в правой стороне листа уходят вниз, знаки переноса зачастую отсутствуют вообще, а фразы делаются такими длинными, что порой теряется их смысл… Наверное, приходить в библиотеку пьяным вдрызг было бы невозможным, и Назар высказал предположение, что Владимир после работы заходил домой за тетрадями, которые тщательно прятал в своей комнате, потом отправлялся в библиотеку, по дороге покупал спиртное, клал бутылку в портфель. В библиотеке брал нужные издания, устраивался в читальном зале и работал, периодически выходил в туалет с портфелем в руках, делал глоток-другой прямо из горлышка и возвращался. Если других читателей в зале не было, а сотрудница библиотеки куда-нибудь отлучалась хоть на несколько минут, то он пил прямо в читалке. Уходил перед самым закрытием, когда библиотекари хотят побыстрее уйти домой и к разговорам не расположены; молча клал книги на стойку, коротко говорил: «Спасибо, до свидания», стараясь дышать в сторону, чтобы чужой нос не учуял запах спиртного, и исчезал до следующего раза. Владимира хорошо знали, фамилию и читательский билет уже давно не спрашивали, и он мог себе позволить не стоять и не ждать, пока библиотекарь переложит вкладыши из формуляра в кармашки на форзаце возвращенных книг: симпатичному вежливому молодому человеку, регулярно посещающему читальный зал, прощалось многое, тем более он брал только русскую и зарубежную классику, «а в наше время интерес молодежи к классике – это такая редкость!».

И в этой картинке уже не было покоя и уюта, зато были отчаяние и опустошение.

* * *

– Почему сразу не позвонил?

Фу-ты ну-ты, какие мы требовательные! Но злые, даже почти визгливые нотки не могут испортить этот божественный голосок.

– Поздно вернулся, ночью уже, устал, спать хотел, – мирно объяснил он.

Настроение было хорошим, ссориться не хотелось.

– Спать он хотел! А деньги получить ты тоже хочешь?

– Очень хочу, – весело подтвердил он.

– Тогда отрабатывай их, а не спи. Давай расскажи еще раз, только подробно, чем там они занимаются.

– Да не паникуй ты! Все то же и о том же. «Записки» разбирают. Ричард в разговорном языке тренируется, молодежный сленг изучает.

– И с кем он на том свете собирается разговаривать на этом языке? – презрительно фыркнула обладательница райского голоса. – Ему на кладбище уже прогулы ставят, а он все тренируется, как будто собирается жить вечно. Ладно, про пьянство – это фигня, это не опасно. Русские мужики всегда много пили, в этом ничего нового нет. Про главное совсем не догадываются?

– Совсем. Даже близко никаких намеков. Чего ты нервничаешь-то так? Ничего они не узнают, я тебе гарантирую.

– Гарантировать будешь, когда все закончится, – сердито откликнулся голос.

– Нет, – рассмеялся он, – когда все закончится, я уже получу деньги. Если не обманешь, конечно.

– Может, и обману.

– Не боишься?

– Кого? Тебя? Да я тебя никогда не боялась. Ты же ничтожество. Но если выполнишь работу как следует, то я, так и быть, рассмотрю возможность считать тебя человеком. И может быть, выполню свое обещание и заплачу оставшуюся часть денег.

Любому другому человеку он немедленно дал бы в морду за такие разговоры. Но этот голос, которому он никогда не умел сопротивляться… И потом, деньги. Оставшаяся часть, на которую он так рассчитывал, многократно превосходила те суммы, которые он уже получил за эту работу. Нет, не нужно ссориться. Да и не хочется. Очень уж настроение хорошее. Надо рассказать что-нибудь пикантное, чтобы заслужить если не похвалу, то хотя бы что-то похожее на одобрение.

– На квесте еще комсомольские собрания будут, – сообщил он.

– Что?!

– Комсомольские собрания, – со вкусом повторил он.

– Зачем?

– Откуда я знаю? Так Ричард придумал.

– Бред… Слушай, а тебе не показалось, что у него с головой не все в порядке? Может, мы напрасно беспокоимся? Может, у него просто крышак съехал?

– Не мы, а ты, – зловредно ввернул он. – Это ты беспокоишься. Мне-то все равно, я в деле не участвую, мне скрывать нечего.