Горький квест. Том 2

– Чем больше лет пню, тем он нужнее. Особенно если у него есть деньги. Ибо чем пень старше, тем короче время ожидания наследства.

– По земле ходит огромное множество мужчин более молодых и привлекательных, у которых денег на порядки больше, – возразил я.

– Эти мужчины неизвестно где находятся, а ты – вот он, на расстоянии вытянутой руки. В общем, Дик, берегись, легко тебе не будет. Но если что – зови на помощь, подсоблю, чем смогу.

К нам подсел Семен, все еще не пришедший в себя после ловкого фокуса Назара.

– Назар Захарович, вы бы хоть предупредили, что ли, – с легким укором сказал он. – Ну как так можно? Я и в самом деле чуть в обморок не упал от ужаса, когда вы все на меня накинулись. Со мной так нельзя, у меня давление…

– Лишний вес у тебя, сынок, а не давление, – миролюбиво заметил Назар. – Одышка. Ходишь тяжело, на пятый этаж без лифта еле-еле поднимаешься. Занялся бы ты собой, пока не поздно, а?

– Вы правы, надо, – печально вздохнул Семен. – Ричард, а насчет денег – это правда? Вы действительно решили раздать их нам, если ваш проект победит?

Назар хмыкнул, а я утвердительно кивнул:

– Действительно.

– Надо же… Ловко вы нас замотивировали. Народ жужжит, обсуждает ваше неожиданное решение. Те, кого не было с нами, уже узнали от тех, кто своими ушами слышал, и не могут поверить, что это не розыгрыш. Так что будьте готовы, Ричард, вас в ближайшее время одолеют вопросами. Жаль, что размер премии Уайли-Купера вы им не огласили, а то уже делили бы, прикидывали, сколько кому заплатят и как будут тратить.

– Размера премии я и сам не знаю, но могу гарантировать, что Берлингтоны в течение полутора веков очень добросовестно использовали все возможные финансовые инструменты, чтобы премия в итоге получилась очень и очень солидной. Могу только предполагать, что речь идет даже не о миллионах, а о десятках миллионов долларов.

Семен поперхнулся супом и недоверчиво уставился на меня:

– Вы это серьезно, Ричард?

– Абсолютно серьезно.

– Немыслимо… – пробормотал он.

– О чем еще жужжит народ? – поинтересовался Назар.

– О распределении квартир. Кстати, пока я переписывал в общей толпе номера квартир и телефонов, услышал забавную вещь. Знаете, как молодежь назвала пятый этаж?

– И как же?

– Богадельней.

– И кто ж это у нас такой остроумный? – спросил я.

– Тимур.

– Ожидаемо, – вздохнул я.

Ну а как еще назвать место, где живут два старика глубоко за семьдесят?

* * *

Наташе повезло дважды: вчера вечером Надежда Павловна вытащила при жеребьевке бумажку, на которой была обозначена двухкомнатная квартира, а сегодня днем выяснилось, что окна всех двухкомнатных квартир выходят на восток, то есть солнце в них заглядывает лишь утреннее, ласковое, и в комнатах не так жарко, как в тех, окна которых смотрят на юг. А на юг выходили окна как раз однокомнатных квартир, в одной из которых теперь приходилось жить Маринке.

– Это невозможно вытерпеть! – гневно возмущалась Маринка. – Почему кондиционеров нет?

Она уже успела сбегать на пятый этаж, чтобы задать этот вопрос лично господину Уайли. Господин Уайли сообщил ей, что в Советском Союзе в семидесятые годы в жилых помещениях никаких кондиционеров не было и все советские люди терпели жару в натуральном, так сказать, виде. С холодом было проще, существовали электрические обогреватели, а помогать людям переносить жару никто не собирался.

– Это же ваша русская поговорка: пар костей не ломит, – сказал ей Уайли. – Терпите.

И довольно невежливо закрыл дверь прямо перед ее носом.

Маринку это не обескуражило, она тут же начала придумывать новый предлог для обращения к Ричарду. И конечно же, придумала. Причем придумывала она вслух, мешая Наташе читать пьесу и не давая сосредоточиться.

– Марин, помолчи, а? – жалобно попросила Наташа. – Ну что ты как электровеник с магнитофоном?

– Подруга называется! – рассердилась Маринка. – А что прикажешь, к себе идти? Там вообще дышать нечем, жарища неимоверная. У вас тут хоть жить можно.

– Ну и живи, только молча.

– Я не могу молча! Мне нужно обсуждать!

– Пьесу читай.

– Да успею я! Еще весь вечер впереди. О! – Она радостно подпрыгнула. – Придумала! Ну, всё, Натаха, в этот раз точно получится.

Она оглядела себя в зеркале, довольно улыбнулась и выпорхнула из квартиры. Наташа с облегчением перевела дух и перелистнула назад несколько страниц. Ей хотелось еще раз прочитать слова, насладиться которыми ей помешала активная и говорливая Маринка: «И я не знаю, не представляю – что значить жить? Как я могла бы жить?» Это местоимение «я» выделено в тексте курсивом – значит, именно на нем Горький поставил смысловой акцент. «А я? – думала Наташа, снова и снова перечитывая реплику Татьяны. – Я, наверное, тоже не представляю, как я могла бы жить… Нет, почему же, я отлично представляю свою жизнь где-нибудь в тайге, в экспедиции, где все добрые и умные, все увлеченно работают и помогают друг другу, а по вечерам собираются вокруг костра и поют. Как там в песне?