Горький май 42-го. Разгром Крымского фронта. Харьковский котёл

«Первоначальными были оптимистические высказывания: своим наступлением мы, дескать, сорвали замысел врага, и он израсходовал на оборону те силы, которые предназначались для удара. Но полковник Приходько предположил, что коль скоро гитлеровское командование замышляет крупное наступление, то, очевидно, оно имеет в достатке резервы, которые могут скоро подойти. А если так, то противник, хотя и с запозданием, но способен предпринять запланированное наступление. К.С. Москаленко и Н.Г. Кудинов согласились с этим предположением. Было решено активизировать действия войск армии, чтобы помешать замыслу гитлеровцев» [16; 235-236].

Как видим, намерения К.С. Москаленко вполне совпадали с приказами, полученными им от С.К. Тимошенко.

Впрочем, у главкома Юго-Западного направления другого выхода уже и не было. Ещё в Первую мировую генерал А.И. Деникин изрёк фразу, которая коротко передала известное положение военной теории: «Если ситуация пиковая, нужно атаковать». Ситуация в Барвенковском выступе для советских войск и так была чрезвычайно пиковой. В такой ситуации удар по северному фасу выступа, об изначальном планировании которого немцами командование ЮЗН достоверно знало из захваченных документов, неминуемо вёл к катастрофе. Значит, любыми путями данный удар надо было предотвратить. А сделать это можно было, непрерывно атакуя противника перед фронтом северной группировки наших войск. Конечно, ни о каком взятии Харькова и окружении немецких сил под ним речи уже не шло. Силы противника надо было просто сковать активными действиями. Потому-то на 20 мая соединения 28-й и 38-й армий получили приказ наступать. 21-я армия такого приказа не получила, что можно объяснить как относительной удалённостью её от северного фаса Барвенковского плацдарма, так и мощными контрударами по ней противника в предыдущие сутки, под воздействием которых левый фланг армии подался назад. Командарм-21, не получив на 20 мая указания о наступлении, решил этот день использовать для приведения своих войск в порядок, замены зимнего обмундирования летним и улучшения позиций [9; 68].

От внимания командующих 21-й и 28-й армий ускользнула перегруппировка сил, которую немцы проводили 19 мая и к исходу этого дня её завершили. Прежде всего они создали ударную группу в выступе, который образовался 19 мая вследствие отхода частей 21-й армии (между населёнными пунктами Муром и Вергелевка). В неё вошли части двух пехотных (83-й и 57-й) и одной танковой (3-й; 40 танков) дивизий [9; 68-69]. В то же время в районе села Нескучное, по которому планировался удар 28-й армии, было сосредоточено до 100 танков 23-й танковой дивизии немцев [9; 69].

С наступлением рассвета 20 мая соединения 28-й армии, за исключением 175 сд, перешли в наступление. В начале оно развивалось успешно. Но с выходом в район южнее Нескучного наступавшие части были остановлены сильным огнём танков, артиллерии и налётами авиации. В 12 часов дня противник начал контрудар, который нанёс по частям 175-й и 169-й стрелковых дивизий. Под воздействием танков и авиации противника, безраздельно господствующей над полем боя, части этих дивизий начали отход по всему фронту в восточном направлении, открывая тем самым левый фланг и тыл 21-й армии [9; 69].

В 17 часов начала наступление немецкая группировка в районе Мурома (т.н. группа Гольвитцера). Она прорвала оборону 21-й армии и овладела северо-западной частью Мурома. Левофланговые соединения 21-й армии, таким образом, оказались в «мешке». Командарм-21 начал отвод частей этих соединений (227 сд и 34 мсбр) и пытался организовать оборону на промежуточных рубежах. Но поспешный отход правофланговых соединений 28-й армии сорвал эти планы [9; 69].

Безрезультатным оказалось и наступление четырёх дивизий 38-й армии на Волхов Яр и Змиев [16; 237].

Не принёс изменения положения и день 21 мая. Все три армии северной советской группировки вынуждены были отражать удары немецких танков и пехоты, которые действовали при активнейшей поддержке авиации. Вместо планируемого наступления наши войска вынуждены были обороняться.