Горький шоколад

Все эти прозрения – и гроша не стоят. Слишком мелочны, надуманы. Месяц назад они с Лизой поехали под Рязань погулять в сосновом лесу. Остановились в гостинице. Эти два дня, проведенные вместе, и стали лучшим свидетельством того, что они просто созданы друг для друга. Утром он стучался к ней в комнату, и они вместе спускались в столовую. А затем, захватив с собой термос и теплые шарфы, спешили в сосновый лес. Гудели на ветру деревья, золотая листва казалась особенно яркой, весело струилась, мешаясь с облаками. Неподалеку от гостиницы сохранились какие-то живописные развалины. Средневековые стены со стрельчатыми башенками и большими куполами, седыми от времени. Лиза много смеялась и пела о кораблях, что исчезают в синей дали. Ее голову в тот вечер украшал крохотный красный платочек, завязанный назад, отчего она напоминала крестьянку. Непослушные пряди, что выбивались из-под платка, сбегая на высокий лоб и щеки – хотелось целовать вечно.

13

– Вот тебе и Новый год, – подумала Катюша и неожиданно разрыдалась. Новый год! У всех радость. Ну, или почти у всех. Столы уже накрыты, наряды выглажены. Детки бродят вокруг шкафа, поджидая подарки. И только она, Катя Епифанова, совершенно одна. В большом городе и в целом мире. Сидит, точнее, теперь уже лежит, уткнувшись лицом в покрывало, на чужой, жесткой кровати. В чужой квартире. Капают секунды настенных часов и капают слезы. В прочной лодке под названием «Жизнь» образовалась трещина, и вот уже холодная вода заливает трюм. У нее нет друзей. Разве что Марина и Вероника… Но первая слишком занята и с ней не встретиться в несчастной, пресловутой «Шоколаднице», а вторая умотала неизвестно куда и никогда ничего не рассказывала о своем прошлом.. Конечно, со дня гибели мужа прошло несколько лет. Но поделиться с подругой можно было, правда? Так и получается, что мы живем в мире вечных недомолвок и жутких, никому ненужных, тайн. «Еще и этот приперся, будто звали его, – подсказал внутренний голос, – свои делишки устраивать…»

При слове «этот» Катенька немного стихла и приподняла голову. Уже смеркалось. Так и не наряженная елка стояла в углу. Несколько подарочных коробок с цветными шарами и золотыми шишками, покрытыми блестками, остались нераскрытыми. Где-то наверху громко пели «Рюмка водки на столе» и временами хлопали в ладоши. Все было серым и неясным, как в первое утро после потопа.

А ведь начинался день хорошо. Катя вела себя вполне деловито, словно ничего и не случилось. Встала пораньше, сходила в магазин. Купила на базаре елку, игрушки, тортик. Да, вопреки всему, она будет отмечать Новый год. Зажженные свечи озарят комнату. Их огоньки отразятся в стеклянных игрушках, что будут висеть на тяжелых ветвях. Запах хвои и теплого воска… Тишина…

Именно таким представлялся праздник. Великолепие матовых оттенков и нюансы тишины. И тут, словно через веревку, протянутую посреди комнаты мальчиком-хулиганом, она споткнулась об одно воспоминание. На кухонном столе еще стоял чайник, заваренный прошлой ночью для Ромы. Чай был холодным и противным на вкус. Сложно объяснить почему, но именно этот чайник и стал отправным пунктом для печали, что тяжелыми цепями сковала сердце.

В девять вечера она по-прежнему лежала на кровати и плакала. В девять часов тридцать минут немного утешилась и уже просто смотрела в потолок. Где-то там счастливая Лиза встречает самого красивого (чего уж лукавить!) и веселого парня в мире. Ходит по комнате, прислушиваясь к шагам на лестнице. В девять часов сорок минут Кате пришла мысль, не пора ли покончить с собой. Подумалось об этом легко, без всяких там взвешиваний «за» и «против», словно кто-то другой теперь дирижировал ходом ее решений и чувств. Пора – так пора…

А еще через несколько минут в дверь постучали. На пороге стоял Рома. Он ничего не сказал, молча прошел на кухню и встал перед окном.

– Что случилось? – спрашивала Катя, – что?!

Вместо ответа он достал из кармана сложенный пополам лист бумаги и протянул. Это было письмо.

– Читай. Она ушла… Навсегда.

– Как?!

– С Максом.

Катя торопливо развернула письмо и, затаив дыхание, пробежала глазами.

«Прости меня, милый Рома. Знаю, что виновата перед тобой, но по другому не смогла. Сколько раз я пыталась все объяснить – и не находила сил. Когда ты рядом, мне ведь ничего не надо. И я готова все отдать, лишь бы иметь возможность любить тебя. Те слова, которые я старательно готовила одна, наедине с собой – полностью исчезали, растворялись в твоей улыбке, в теплоте твоих рук. Нет тех слов и той высоты в моей душе, с которой я могла бы хоть как-то, хотя бы частично, выразить Богу свою благодарность за встречу с тобой, за возможность нашей любви. Довольно странно идти в монастырь, когда здесь, в мирской жизни, все рушится. И совсем другое дело – когда тебе есть от чего отказаться и что терять… Но не это главное.