Горький вкус времени

– Это не значит, что он будет тебе помогать. Франсуа умница, но иногда бывает слеп в реальности. Два года назад он появился у меня на пороге – прямиком из Страны басков. Пылая огнем революции, он умолял меня разрешить ему служить мне любым способом. – Губы Дантона сложились в легкой улыбке. – Ему пришлось выполнять многие поручения, которые противоречили его идеалам, но он ни разу не отказал мне. Он верит в вечную жизнь республики, потому что права человека справедливы и хороши.

– А вы – нет?

– Я считаю, что республика будет такой, какой мы ее сделаем – доброй или злой. – Дантон вскинул голову. – А во что веришь ты, гражданка?

Жюльетта поднялась.

– Я думаю, что людей надо оставить в покое, чтобы они делали то, что хотят. – Она накинула на голову капюшон. – И я верю, что люди, отнимающие этот покой, будут наказаны. Так вы поговорите с Франсуа или мне самой этим заняться?

– Я не сказал, что буду с тобой сотрудничать.

– Но вы будете?

Дантон медленно кивнул:

– Я поговорю с Франсуа. Хочу сказать, что твоему языку не хватает дипломатичности.

Жюльетта согласно кивнула.

– Когда? Это должно быть скоро.

– Сегодня. И если все пройдет без затруднения, ты пойдешь в Тампль завтра вечером. Я позабочусь, чтобы королева получила послание: на прогулке перед заходом солнца ее будет ждать приятный сюрприз. – Дантон насмешливо поклонился. – Если это тебя устраивает.

– Я буду ждать в…

– Нет. Я скажу Франсуа, чтобы встретил тебя рядом с домом Андреаса перед сумерками. У меня нет желания, чтобы ты снова появлялась в моем доме. – Губы Дантона насмешливо скривились. – Твоя маскировка оставляет желать лучшего.

– У меня не было времени думать о ней.

– Предлагаю тебе серьезно заняться изменением внешности, если собираешься продолжать бегать по Парижу.

– Я так и сделаю. – Девушка направилась к двери. – Полагаю, что вы правы, и было бы разумно…

Раздался тихий стук в дверь, и на пороге появилась жена Дантона.

– Жорж Жак, пришел гражданин Дюпре. – Ее голос звучал как-то сдавленно. – Проводить его сюда?

– Через минутку, дорогая. Скажи, что у меня посетитель.

– Я вообще не стану с ним разговаривать. Мне тошно даже смотреть на него. – И Габриэль закрыла дверь.

Она уже отмалчивается и отгораживается от собственного мужа, с щемящей тоской подумал Дантон. Она шарахалась от него и от всех, участвовавших в массовых убийствах.

Дантон быстро указал на другой конец кабинета:

– Там дверь, она выходит в небольшой сад с воротами на улицу. Скорее!

– Значит, завтра?

Дантон кивнул и проводил ее взглядом. Но думал он не о безрассудной юной посетительнице, а о жене. Габриэль со временем простит его. Их любовь слишком сильна, чтобы погибнуть из-за политики. Через несколько месяцев все снова образуется.

– Жорж Жак, я принес тебе самый свежий экземпляр «Папаши Дюшена». – Дюпре стоял на пороге. Он подошел к столу, небрежно бросил на него экземпляр зажигательного памфлета Марата. – Я был здесь по соседству и решил отдать тебе один из первых экземпляров.

– Ты очень любезен, гражданин.

Дюпре пожал плечами.

– Друзьям надо служить хорошо. – И подошел к окну. – Я был бы рад дождаться… – Он внезапно умолк, глядя на улицу.

– Что случилось? – Дантон моментально встал рядом с Дюпре. Жюльетта де Клеман! Виден со спины только ее плащ, с облегчением отметил Дантон. – Что-то не так, гражданин?

– Да нет. – Дюпре нахмурился. – Та женщина показалась мне знакомой.

– Какая женщина?

– Женщина в коричневом плаще. Она уже скрылась за углом.

– Ты ее знаешь?

– Что-то знакомое было в ее движениях.

– Ты часто посещаешь «Комеди Франсез». Возможно, это знакомая актриса?

Дюпре пожал плечами.

– Как бы там ни было, если я ее хоть раз видел, то потом вспомню. У меня отменная память.

– Уверен, что вспомнишь. – Дантон подошел к столу и взял памфлет. – Какая сегодня тема бредовых излияний Марата?

Дюпре тут же отвернулся от окна.

– Ты не должен так говорить о нем. Он истинный друг республики.

– Но нам приходится забывать о лояльности к старому другу, когда мы заводим нового. – Дантон сделал многозначительную паузу. – Мне не нравится Марат.

Дюпре обворожительно улыбнулся.

– Естественно, я не стану распространяться, как мне не по нутру у него на службе, пока не получу пост, который буду ценить больше.

Матерь Божья, да этот тип заложит самого дьявола ради местечка повыше! Дантон тщательно скрыл отвращение.

– Я понимаю твою осторожность.

– Однако сейчас для меня неподходящее время менять службу. Завтра я уезжаю в Андорру с очень важной миссией. Может, поговорим, когда я вернусь?

– В Андорру? – Дантон нахмурился. – В Испанию? Что за дела у Марата с испанцами?

– Дело чрезвычайной важности для Франции, и никому, кроме меня, он этого не доверит.

– Какого дьявола Марат сует свои грязные лапы во внешнюю политику? Ты сказал, что уезжаешь завтра?

Дюпре кивнул.

– Марат разрешил мне сделать остановку у матери и провести там две недели. Она живет в окрестностях Парижа, в деревне Клермон. Дорога через Пиренеи тяжелая…

Стало быть, «дело» хоть и важное, но не срочное.