Горлов тупик

– Товарищ полковник, – Влад подался вперед, – как там дела, на Ближней? Новости есть? Врачи что говорят?

Соколов тоже подался вперед, вытаращил глаза, закричал шепотом:

– Какие, на хуй, врачи? Врачи все тут, у нас, блядь!

Влад заметил капли пота у него на лбу, лопнувший сосуд в углу глаза, похожий на алого паучка. Соколов опять откинулся на спинку стула, достал платок, промокнул мокрое лицо, высморкался, произнес ровным механическим голосом:

– Лечение товарища Сталина проводится под неусыпным контролем ЦК партии.

Влад не удержался, выругался сквозь зубы и тихо рявкнул:

– Он их всех переживет!

– Мг-м, – кивнул полковник, – и нас с тобой тоже. В общем, так, майор, отправляйся-ка спать. Завтра утром ты мне нужен бодрый, свежий, и чтоб котелок хорошо варил. Ясно?

– Так точно, товарищ полковник!

– Все, майор, свободен! – Соколов поднялся, протянул руку.

Его рукопожатие оказалось неожиданно слабым, вялым. Рука холодная и влажная, будто лягушка. У двери он окликнул Любого:

– Слышь, Влад! Ты стажеров больше не обижай. Они тут по приказу товарища Сталина, так сказать, свежая струя комсомола.

* * *

Фонари вдоль бетонки не горели, но было светло от снега и яркой полной луны. У забора генеральского поселка, неподалеку от ворот, мигнули сигаретные огоньки. Юра услышал девичий смех, знакомый ломающийся мальчишеский голос громко произнес:

– А вот еще: Штирлиц шел на связь. В радиограмме сообщалось, что связных он узнает в лицо. Действительно, из-за угла вышли Петька и Василий Иванович.

Опять смех. Юра ускорил шаг, окликнул:

– Глеб?

– Папа!

Огоньки погасли, через минуту сын повис у него на шее. Шапка слетала, Юра провел рукой по колючей бритой голове. Рядом топтались две девочки лет четырнадцати, совершенно одинаковые.

– Зрас-сти, дядь Юр, наконец-то, а то Глеб тут уже с ума сходит, десятый анекдот про Штирлица травит.

Юра узнал близнецов Сошниковых, Катю и Машу.

– Привет. Вы что, курили?

– Немножко, по одной затяжке, только родителям не говорите!

– Пап, у тебя случайно жвачки нет? – спросил Глеб.

– Есть, в чемодане.

– Давай!

– Где ты видишь чемодан?

Глеб отступил на шаг, посмотрел по сторонам, пожал плечами:

– Правда нет. Пап, а где твой чемодан?

– У бабушки.

– Черт! Жвачку в карман положить слабо было?

– А не курить слабо? – Юра нахлобучил шапку ему на голову. – Ладно, пойдем! Стучать на вас, так и быть, не стану, но чтоб это в последний раз!

У ворот вспыхнул прожектор, из будки вылез сонный часовой, сердито оглядел Юру:

– Вы к кому?

– Это папа мой! – Глеб надменно фыркнул.

– Виноват, не признал!

Калитка открылась. Глеб и девочки обернулись и показали часовому язык.

Первой на пути была дача Сошниковых. Близнецы остановились, сняли варежки и принялись запихивать в рот горсти снега.

– Эй, вы что делаете? – возмутился Юра. – Давно ангиной не болели?

– Давно, дядь Юр, очень давно, – хихикнула одна.

– А клево было бы заболеть, – мечтательно промурлыкала другая, – завтрашнюю тренировку сачкануть!

– Пап, это они чтоб запах отбить, – объяснил Глеб, – вот была бы у тебя жвачка в кармане… Кать-Маш, пока!

– Пока-пока! – Близнецы скрылись за калиткой.

Трехэтажная дерябинская дача стояла на отшибе, у самого берега Сони. За рекой в лунном свете тускло блеснули монастырские купола.

– Пап, бабушка сказала, ты во вторник улетаешь. У тебя какие планы? – спросил Глеб.

– Завтра юбилей тети Наташи и маленькой Наты, надо съездить.

– Я с тобой!

– Конечно. Как мама?

– Нормально. Сегодня утром на работу умчалась, вызвали срочно, там выпускающий редактор заболела.

Вера работала в ИТАР ТАСС, ее действительно могли выдернуть в любой момент, но Юре стало обидно: «Почему именно сейчас? Интересно, уехала до маминого звонка или после? Вообще, знает, что я прилетел?»

– Обещала вернуться в воскресенье, просила тебя поцеловать. – Глеб вытянул губы трубочкой, издал громкий чмокающий звук.

В гостиной работал телевизор. Юра и Глеб вошли под вопль «Гол!!!».