Горлов тупик

Юра, опираясь на ледяную перекладину койки, встал с колен, повернулся, увидел высокого худого старика в таком же зеленом костюме, как у него самого, разглядел в прорезе между шапочкой и маской стариковские глаза, увеличенные стеклами очков, и услышал:

– Множественные осколочные ранения мягких тканей левого бедра и голени. Кровопотеря средней тяжести. Контузия, шок. Жизненно важные органы не задеты. Осколки удалены. Она пока под наркозом. Марина, уведи его!

– Доктор, пожалуйста, еще раз, я ничего не понял!

– О господи, – старик вздохнул, – успокойтесь, все с вашей мамой будет хорошо, скоро переведем в палату, сможете пообщаться, а сейчас уходите!

– Осколочные ранения, контузия… Почему?

– А вот это я вас должен спросить, почему в московском метро бомбы взрываются?!

* * *

Федор Иванович не заметил, как задремал. Устал. Две подряд бессонные ночи. В восемнадцать десять звякнул внутренний телефон. Он открыл глаза, взглянул на часы. Да, кажется, проспал «Салют». Взял трубку, услышал:

– Товарищ генерал, Денис Филиппович просит срочно зайти!

Уралец встал, надел пиджак. Их с Бибиковым кабинеты были напротив, через приемную. Денис сидел за столом, орал в трубку:

– Чего мямлишь? Жертв сколько? Ну так узнай! – Он бросил трубку, взглянул на Уральца и бесстрастным механическим голосом произнес: – В метро, в семнадцать тридцать три, сработало взрывное устройство. Арбатско-Покровская линия, открытый перегон между Измайловской и Первомайской, третий вагон. Жертв много, в том числе дети.

Федор Иванович медленно опустился на стул. Долго не мог вытянуть сигарету из пачки. Руки тряслись. В голове неслось: «Открытый перегон. Измайловский парк. Безлюдно. Подходящее место, чтобы заснять взрыв. Вот зачем понадобилась камера Ласкиной. Да, улика была бы весомая». Наконец закурил, глухо спросил:

– Точно не авария?

– Нет, Федь, взрыв. Теракт.

– А «Салют»?

– «Салют» сработал нормально. Никто не пострадал.

– Бытовое хулиганство, – тихо, деловито отчеканил Федор Иванович, – к теракту никакого отношения не имеет. Надо связаться с Валентином, дать отбой.

Он удивился, как быстро удалось опомниться. Голова заработала спокойно, четко: «Палестинец… Доступ к взрывчатым веществам, навыки, темперамент… Сами их тут у себя держим, дрессируем. Допрыгались. Ладно… Мертвый палестинец – один расклад. Случайная утечка о «Салюте» – через горловских. Палестинец вдохновился. Молодой, горячий, глупый. Нормально. Если жив – тогда хреново. Влад должен был это предусмотреть. Рисковать собственной головой точно не собирался, наверняка рассчитал все по минутам».

Федор Иванович протянул руку к одному из трех аппаратов, хотел сразу, не дожидаясь согласия Бибикова, дать отбой Лиссу, но аппарат взорвался звоном, и два других тоже.

Заглянул секретарь:

– Товарищи генералы, Юрий Владимирович уже здесь, вас ждут.

– Надо дать отбой Валентину, – шепотом повторил Уралец, пока шли по коридорам.

– Нет!

По выражению его лица Федор Иванович понял: спорить бесполезно.

«Ну что ж ты такой тупой, “Пятка”, мать твою! – простонал он про себя и забормотал на ухо шефу:

– Только на экспорт, только об одном взрыве. Листовки убрать, текст смягчить, туман, намеки…

– Листовки эти твои гребаные мне с самого начала не понравились, – прошипел Бибиков.

«Врешь! Ты был в полном восторге!» – огрызнулся в ответ Уралец, но про себя, молча.

В приемной Андропова уже собрались начальники Управлений со своими замами. Секретарь пригласил всех в кабинет.

* * *

Юре разрешили задержаться в Москве на неделю. По звонку из Комитета Марию Дмитриевну перевели в спецотделение Боткинской, где были отдельные палаты с санузлом, холодильником и телевизором. На пороге палаты Юра столкнулся с высоким худым стариком, который выгнал его из реанимации. Поздоровались. Врач явно спешил, сказал:

– Ну, все неплохо, Мария Дмитриевна молодец. Через пару дней надо потихоньку вставать, двигаться.

Она была еще совсем слабая, о взрыве не говорила, словно забыла, и Юра не напоминал.

Вася вошел в объединенную следственную группу: КГБ, МВД, Прокуратура. Было три взрыва. В метро, на открытом участке между Измайловской и Первомайской, в третьем вагоне, в 17:33. Десять погибших, около сорока раненых. И еще два, в 18:05 и в 18:10, в самом центре, между Кремлем и Лубянкой. Одно устройство сработало в гастрономе под толстым мраморным прилавком, другое – в чугунной урне. Прилавок погасил взрывную волну. Из урны, как из пушки, пальнуло вверх, в небо. Никто не пострадал.

Через день после взрывов «Радио Свобода» зачитало статью Валентина Лисса, опубликованную в «Лондон ивнинг ньюс», в которой утверждалось, что компетентные источники заявили о причастности к взрывам диссидентов, «Хельсинской группы» и евреев-отказников.

Ночью, сидя с Васей на кухне, Юра прошептал:

– Ничего поумней не могли сочинить?

– Работают, как умеют, – Вася пожал плечами, – «Пятка»!

– Даже для Бибикова перебор, и слишком уж оперативно. Этот Лисс идиот?