Горм, сын Хёрдакнута

Горм выхватил из ножен меч, подобрал чей-то валявшийся неподалеку щит (вернее, три четверти щита), и побежал к воротной башне. В перекрытие второго яруса, и точно, словно кто-то ударил исполинской кольчужной рукавицей снизу. В четырех кучах черной дымившейся дряни, видимо, останках дроттаров и их коней, вместе с более или менее понятными костями, внутренностями, копытами, и сапогами лежали пучки почерневших железных труб, цветами Йотунхейма раскрывшихся на концах. Решетку, опустившуюся где-то на полсажени с одной стороны, погнуло взрывом и намертво заклинило. Боевая площадка башенки на другом краю моста была безнадежно выведена из строя – лопнувшие трубки, торчавшие из еще двух горок недожаренной конины, смешанной с пережаренным и обугленным дроттарским мясом, подсказывали, чем именно.

Уже оставив позади подножие скиллеборгской горы, к подъемному мосту под развевавшимися знаменами скакала конница. Среди всадников выделялся один закованный в сталь с головы до пят, в красном плаще, на огромном – почти размером с Альсвартура – сером жеребце. Из-за неоднородного качества коней, верховые растянулись на добрую сотню саженей. Почти по пятам последних конных бежали пешие воины. Их строй сохранял порядок гораздо лучше. Камень, пущенный камнеметом с одной из угловых башен, скосил четверых или пятерых, остальные тут же сомкнулись и продолжили бег.

– Ссаживаем первых верховых и отступаем на площадь! – прокричал Горм. – Там лучники со стен помогут!

К нему подтянулось еще несколько дружинников, включая Торфи, босого, с длинными прорехами в плетении кольчуги, и утыканного щепками. Еще менее приемлемой странностью его вида был огромный грубо кованный гвоздь с болтавшимся на нем куском дерева, торчавший из левой глазницы. Несмотря на все эти раны, на Торфи не было ни капельки крови. Поудобнее перехватив длинное копье, Торфи направил его в сторону моста и приподнял щит, так что тот прикрывал его грудь и шею, с краем чуть выше подбородка. Некоторое время он смотрел на приближавшихся всадников, потом приоткрыл рот, зубами оторвал от верха щита небольшой кусок дерева вместе с двумя слоями турьей шкуры, и принялся медленно его пережевывать. Под закопченной кожей его щек ходили желваки, белок правого глаза краснел, наливаясь кровью.

Первые конники проскакали по мосту. Горм вынул из-за голенища сакс и метнул его в одну из теней, замаячивших в проеме, без ощутимых последствий. Бросок Сигура удался существенно лучше, и правый всадник откинулся назад в седле с топором, лезвием ровно разделившим его нос и лоб на две половинки. Двум другим верховым, впрочем, тоже мало не показалось – Торфи ударил коня того, что был слева, в бок копьем с такой силой, что наконечник прошел конское туловище насквозь, вонзился в бедро среднему всаднику и, наконец, в бок его лошади. Наколотые таким образом на копье, кони закричали от боли и страха и кучей рухнули в проходе. Горм ткнул левого воина, потерявшего при падении шлем, в висок. Ярла несколько озадачивало, что все движение вокруг происходило слегка невпопад, словно взрыв частично вытряхнул его из яви или повернул к ней под нелепым углом. Например, выпад меча целил в шею, а попал в висок.

– Дайте берсерку новое копье или палицу! Быстрее, а то он с голыми руками на них полезет! – догадался Суни.

– Торфи, держи! – раздалось со стороны внутренней стены.

Едва увернувшись от метавшегося по двору коня, за которым волочился, одной ногой застряв в стремени и раскидывая на ходу мозгами, ездок с располовиненной топором головой, к воротной башне бежал Щеня с длинной секирой Бейнира. Берсерк не сразу сообразил, что знахарь дает ему оружие, а не нападает на него. Развернувшись и сжав кулаки, он устремился навстречу пыльному и перемазанному кровью рыжему. Тот благоразумно положил секиру на камни и отступил на пару шагов. Звериный огонь в глазу Торфи на миг приугас при виде топора конунга. Он подобрал секиру и вернулся к проходу.

– Конунг жив? – спросили одновременно несколько воинов.

– Жив, но…

– Конунг жив! – со всей мочи закричал Горм.

Его клич подхватило несколько десятков голосов. Тем временем, Торфи перелез через коней, один из которых продолжал щемяще жалобно ржать, и пошел вперед, обеими руками раскручивая секиру. Вторя кличу, из горла воина с секирой вырвался студящий кровь вой, от которого раненый конь притих, а Хан глухо зарычал, показывая клыки в добрых две трети вершка. Не переставая выть, так что водись на Килее волки, точно б ему быть вожаком стаи, берсерк из Гадранбира в одиночку встретил следующих двух верховых. Один плавный взмах длинной секирой, свист лезвия, пара отрывистых чпокающе-хрустящих звуков, и до воротной башни доскакали двое всадников без голов, заливая все на пути кровью, хлеставшей из обрубков шей. Дружинники в проходе расступились перед конями, пропуская их на Южную площадь.

Несколько Йормунрековых всадников замедлилось по дальнюю сторону от полуразрушенной башенки, не решаясь послать коней на мост.

– Может, наоборот, по ту сторону их встретим? – предложил Кнур.