Гормон счастья и прочие глупости

— Какая ты красивая! — заявил он.

— Да уж, по сравнению с его мамашей… — пробормотал Венька. — Смотри, ему у нас нравится.

Разговор происходил в автобусе, когда мы ехали в сторону Мертвого моря.

— Еще бы ему не нравилось. Все с ним возятся, балуют, все восхищаются…

— Только зов крови как-то незаметен.

— Какой тебе зов крови? Он же чувствует, что ты его боишься.

— Глупости, ничего я не боюсь. Я даже уже привык немножко. Он ночью крепко спал, не мешал мне.., и вообще, клевый парень…

— Ты уже говорил, весь в тебя.

— Знаешь, Буська, я даже думаю… Может, она мне его отдаст?

— Фиг тебе!

— Но почему? Она же его бросила…

— Она понимала, что ты непременно привяжешься к такому очаровательному малышу, а потом будешь мучиться…

Он вытаращил глаза:

— Ты полагаешь, это она задумала такую изощренную месть?

— Не исключено.

— Просто Макиавелли какой-то…

— При чем тут Макиавелли? Просто месть хитрой и злой бабы.

— Но за что месть? За что ей мне мстить, если я даже не подозревал о существовании этого ребенка?

— А за все. За то, что пренебрегал ею, за то, что снизошел и обрюхатил походя, за то, что с облегчением вздохнул, расставшись с ней. Ну и главное, что не любил, а она наверняка любила…

— Черт… Поводов действительно немало… Буська, а что, все бабы такие мстительные?

— Нет, Венечка, не все. Я вот немстительная.

— Ты вообще чудо. Но ведь если ты так хорошо про это все понимаешь, значит, и сама испытывала что-то подобное?

— Нет. Но я ведь до сих пор никого еще по-настоящему не любила.

Он взглянул на меня с недоверием:

— И теперь не нашла ничего умнее…

— Я ничего не говорила.

День за окном автобуса был жаркий, но облачный, серый. Автобус остановился по просьбе наших курильщиков. Я тоже решила выйти размяться. И когда подошла к дверям, Андрей подал мне руку и улыбнулся. И меня вдруг охватило ощущение счастья. Видимо, этот пресловутый гормон счастья содержался не только в солнечных лучах, помидорах и арбузах, но и в его улыбке. Он задержал мою руку в своей на долю секунды дольше чем следовало, но мне это сказало о многом. Ну не может он быть импотентом! Или может? Конечно, можно это проверить, так сказать, эмпирическим путем, но я боялась. Боялась причинить ему боль, отпугнуть, я вообще боялась физически соприкасаться с ним, потому что меня било током. Интересно, так бывает, если мужчина импотент? С кем бы поговорить на эту тему, посоветоваться? В Москве моя коллега Светка чрезвычайно подкована в этих вопросах, с ней можно будет чисто теоретически обсудить эту тему, посоветоваться. Но до тех пор… Я тут сойду с ума. А может, Лариска наврала именно для того, чтобы я держалась от него подальше? Хотя зачем ей? Она же вот действительно изменяет ему на каждом шагу, даже не стесняясь. Должна же быть какая-то причина? И самая очевидная причина — причинное место. Я засмеялась про себя. Недурной, кажется, каламбур получился. Но тут мне стало так стыдно, так грустно и так больно за Андрея… Господи, за что мне все это? Я жила себе тихо, мирно, собиралась замуж… И вдруг это все навалилось — гастроли, любовь к импотенту и.., гормон счастья.

— Броня, — окликнула меня Лариса, — на минутку.

Она взяла меня за руку и отвела в сторону.

— Бронь, я ж тебя предупреждала. Зачем ты это делаешь?

— Что я делаю?

— Зачем ты его дразнишь? У него все равно ничего не получится, и тогда он может сорвать гастроли. После неудач он становится как ненормальный.

— Ты сама-то нормальная? — разозлилась я. — О чем ты говоришь? Мы с Андреем просто симпатизируем друг другу, и ничего больше. А если ты так заботишься о его душевном здоровье, то сама веди себя поприличней, только и всего.

— Ну как хочешь, я тебе добра желаю.

— Спасибо.

В этот момент вдруг раздался громкий детский рев. Это плакал Бенчик. Я побежала к нему. Он стоял, прижавшись к ноге Гордиенко, и отчаянно рыдал.

— Бенчик, что случилось, маленький?

— Бронечка, он спросил, где его бабушка Рахиль. Я сказал, что бабушка заболела, а он как заревет. Хотел взять его на руки — не желает.

Примчался Венька и попытался отодрать сына от ноги знаменитого артиста, что удалось лишь с большим трудом.

— Буська, что это с ним? — Венька взял его на руки, стал гладить, успокаивать. Вид у мальчишки был совершенно несчастный, и сердце обливалось кровью от этого детского горя.

— Он устал, ему хочется домой, к своим. Тут ведь все чужие… Сука это твоя Сонька, гадина!

Меня душило возмущение. Ну как можно так издеваться над собственным сыном? А куда она девала бы его, если бы не объявился Венька? Мое материнское сердце не могло с этим смириться. Но мало-помалу Бенчик стал успокаиваться. Все женщины, включая Ларису, ворковали с ним, и он вдруг улыбнулся, потерся лицом о Венькино плечо, чтобы стереть слезы. А потом вдруг заявил:

— Хочу мороженого!

— Где мы тебе возьмем тут мороженое посреди дороги? Вот приедем на место, обещаю, получишь! — сказал Венька, достал из кармана платок и утер Венчику лицо. — Устроил тут концерт, понимаешь! Это, брат, не по-мужски. Ты ж мужчина все-таки!

— А бабушка говорит, что я счастье и сокровище.

— Ну это само собой, но в первую очередь ты мужчина.