Горняк. Венок Майклу Удомо

— Да, но мы как-никак правительство, — заметил Джонс. — Вопрос в том, что теперь делать. Разумеется, за ним будет установлена слежка. Ну, а дальше что? Сидеть сложа руки и ждать? Хотелось бы мне знать, о чем говорили в то утро Удомо и Ван Линтон.

— А знаете что, Джонс? Мне бы не хотелось. Я предпочитаю ничего не знать об этом. — Росли посмотрел в другой конец зала. — Вон он стоит, улыбается. Из всех, кто его сейчас окружает, может быть, только один-два человека имеют некоторое представление о том, какую тяжкую ношу несет он на своих плечах. И если бы кто-нибудь из нас — вы или я — сказали им: «Господа, перед вами человек, который взял на себя титанический труд — перетащить страну из одного века в другой», — они бы, конечно, поняли буквальный смысл этих слов, но никак не истинное их значение. Я могу сказать вам, Джонс, только одно: ни за какие блага не хотел бы я быть сейчас на его месте.

— Но ведь не выдаст же он своего друга?

— Не выдаст? А вы поставьте себя на его место… хотя где нам с вами. Возможно, мы способны понять это.

— Это было бы чудовищно!

— Было бы, — согласился Росли.

— И все же… — с тревогой сказал Джонс.

— От этого «все же» у меня и сосет под ложечкой.

— Может, еще ничего не случится.

— Итак, Джонс, мы с вами закрываем глаза. Может, ничего и не случится! Я не буду думать об этом, пока меня не трахнет по голове. Совершенно сознательно выбираю позицию труса… Пойдемте, надо кончать веселье.

— Я скажу ему, что Мхенди вернулся, — сказал Джонс.

— Если только это для него новость.

— Мхенди приехал уже после того, как начался прием.

— Что ж, скажите.

На следующий день, едва стало смеркаться, Удомо прислал за Мхенди свою машину.

Селина была довольна.

— Это хорошо, — сказала она Мхенди, — последнее время он стал чересчур осторожным. Премьер-министру нельзя делать того, премьер-министру нельзя делать этого… Хорошо бы ему забыть, что он премьер-министр и снова стать борцом за свободу. Африке по-прежнему нужны борцы. Вот соберетесь вы сегодня все вместе, старые друзья, — ты, Эдибхой, Мэби. Попробуйте насесть на него. Мы должны выгнать из нашей страны белых. Выгнать всех до одного. Убеди его в этом, брат.

Она передала шоферу пакет с двумя курами, которых сама зажарила. Мария осталась с ней.

Удомо был один, когда приехал Мхенди. Он сидел над какими-то бумагами, погруженный в глубокое раздумье, вид у него был усталый. Он встал навстречу Мхенди.

— Мхенди! До чего же я рад тебя видеть. — Солнечная улыбка озарила его лицо. — Поздравляю… Ничему я так не радовался… — голос его задрожал от ненависти, — ничему вот уже много лет так не радовался, как тому, что ты нагнал страху на этих белых дикарей!.. Ну, как ты сейчас?..

— Отдыхаю. Приятно иногда пожить спокойно, — ответил Мхенди. — А ты?

«Он хорошо выглядит, — подумал Удомо, — как человек, который вновь нашел себя».

— По-старому. Стараюсь обвести кое-кого вокруг пальца. Разрываюсь на части. Но будущее уже начинает вырисовываться.

«А ты научился скрывать свои мысли, — подумал Мхенди. — Хотел бы я знать, что у тебя на душе. Пожалуй, стоит предупредить тебя насчет Селины». Он сказал:

— Ты знаешь, что Селина недовольна тобой?

— Знаю. Она, Эдибхой и многие другие. А тут еще оппозиция Эндьюры. Они поняли, какая сила в лозунге «африканизация». Но я их перехитрю. Они не способны сплотить вокруг себя народ. В этом они от меня зависят. Садись. Эди и Мэби скоро приедут. Я хотел немного поговорить с тобой без них.

— Не стоит недооценивать Селину, — сказал Мхенди.

Удомо усмехнулся.

— Да, это опасно: недооценивать кого-либо. Я в этом убедился. Откровенно говоря, только ее одну я и боюсь по-настоящему, — ее, да еще Эди. Никогда не думал, что Эди такой поборник племенного строя. Как по-твоему, Селина понимает, куда я клоню?

— Не знаю, — сказал Мхенди. — Она считает, что ты слишком осторожен.

— Прекрасно! Великолепно! Я проявляю прямо-таки чудеса храбрости, а она считает, что я слишком осторожен. Великолепно!

Мхенди набил трубку и закурил. Вошел слуга и принес виски для него и фруктовый сок для Удомо.

— Мне сейчас нужно одно — время, — глядя куда-то вдаль, задумчиво сказал Удомо. — Время — и больше ничего.

— Сколько тебе нужно времени?

— Десять лет. В самом крайнем случае — пять, но за десять лет все можно сделать спокойно, без спешки… А теперь давай поговорим о тебе. Где твой лагерь? Как вы прошли через джунгли? Расскажи мне все подробно. Нужно бы как-нибудь съездить к тебе.

— Для этого тебе придется девять дней идти через джунгли.

Удомо хлопнул себя по колену и расхохотался.

— Уж не думаешь ли и ты заодно с Селиной, что я тут совсем изнежился?

— Ты человек занятой.

— Объясни мне, как найти твой лагерь, а там посмотрим, приеду я к тебе или нет. Проверь, умею ли я держать слово.

— Ладно. Только я считаю, что так рисковать собой — безумие. Дай мне лист бумаги.

Удомо достал бумагу и карандаш и сел рядом с Мхенди. Мхенди стал набрасывать план местности, одновременно давая пояснения.