Горничная особых кровей

«Ах, ты ж морда высокомерная! Чтоб тебя…» Я не успела продолжить мысль — на макушку владетеля упала шишка. Мой гнев утих так же быстро, как и вспыхнул. На лице надменного цента появилась такая забавная растерянность, что меня разобрал смех.

Упала еще одна шишка, и еще, они посыпались на нас дождем. Ох, как колотит по плечам, голове, рукам… Мы с Ветровым бросились в домик, мужики заметались у снегоходов, и только владетель оставался на месте.

Шелест и звуки ударов прекратились. Я остановилась, огляделась. Вот это пейзаж! Шишки будто увязли в воздухе.

Владетель что-то сделал, и они начали медленно опускаться в снег, огибая его фигуру.

— Почему здесь такая активность? — спросил Ветров.

— Должно быть, сбой оборудования, — медленно произнес владетель.

Мы вернулись в особняк. Зевая и мечтая хотя бы о часике сна, я поглядывала на обесцвеченного владетеля. Один «куб» он взял с собой, остальные рассортировал по своему рюкзаку Ветров. Сойдя с аэро-площадки, мы пошли к особняку по хорошо вычищенному двору.

Я шла позади, как и подобает прислуге.

У крыльца мужчин встретила Гримми. На плечи она накинула рыжую короткую шубку, а пшеничного цвета косу перекинула на грудь. В свете Эн, на свежем воздухе, женщина выглядела прекрасно — щеки порозовели, волосы золотились. Если бы она сейчас улыбнулась, то стала бы ослепительно красивой. Но управляющая никогда не улыбалась просто так и тем более не улыбалась для приветствия.

Ведьма… Но ведьмами не от хорошей жизни становятся.

— Блага, светлейший. — В первую очередь Гримми поклонилась владетелю. — Блага, сударь, — а этот поклон предназначался Ветрову. — Прикажете подать обед в столовой?

— Я пообедаю в своих покоях.

— А вы, сударь? — спросила Гримми у Аркадия.

— Я не голоден, благодарю вас.

— Ильмонг проснулся? — спросил владетель.

— Не могу сказать, светлейший. Он не покидает своих покоев и просит не тревожить его, — в голосе Гримми сквозила неприязнь. — Позвольте… позвольте сказать вам что-то, светлейший.

Альбинос кивнул.

— Господин Ильмонг привел в особняк распутных девок. Они разгуливают по особняку. Прошу вас вмешаться, светлейший.

— Вы что-то имеете против распутных девок?

Гримми поменялась в лице, прижала ручку с пухлыми пальчиками к груди. Я даже начала опасаться, как бы она от потрясения не оступилась и не полетела с крыльца.

— Я жду вашего ответа, сударыня. Что такого плохого в распутных девках?

— Они… они распространяют порок!

— Секс — это порок?

Бедная Г римми стала близка к обмороку. В Дарне слово «секс» считается грубым, грязным словом. Достойным женщинам дозволено использовать только слово «любовь».

— Мы считаем, светлейший, что любовь без брака — порок.

— Ваши взгляды безнадежны примитивны, сударыня. И, раз уж мы коснулись этой темы: я одобряю распутных девок. И тех, что берут деньги за услуги, и тех, кто занимаются этим для своего удовольствия.

Сразив управляющую, владетель поднялся по крыльцу.

Я не спешила идти за ним, мне хотелось посмотреть, что станет с Гримми. Несчастная то открывала рот, то закрывала, и пальцы на руках то сжимала, то разжимала. Обесцвеченный явно пошутил но она приняла это близко к сердцу. Что, если она уволится? С кем я буду ругаться? Это же одна из немногочисленных радостей моей жизни.

— Не обращайте внимания, сударыня, — к Гримми поднялся Ветров. — Владетель просто шутит. Если Ильмонг доставляет вам проблемы, я сам сделаю ему внушение.

Гримми подняла глаза на внезапно обретенного защитника, и сразу же опустила — смущается? Кажется, и впрямь смущается.

— Многие в особняке были бы вам очень благодарны… — сбивчиво проговорила она.

— Я обязательно с ним поговорю. Не беспокойтесь, сударыня.

Женщина кивнула, все еще пряча глаза. Как только Аркадий отошел, она прошла за ним немного, а потом резко покачала головой, словно отрицая какую-то мысль.

Я вышла из своего укрытия — другой стороны крыльца, и поднялась по ступенькам.

— Блага, Гримми. Хороший денек сегодня, да?

Она встрепыхнулась, как испуганный зверек.

— Ты! Здесь! Почему?

— Перед тобой отныне не простая девка, а горничная самого владетеля.

Он собралась что-то сказать, но я ее опередила:

— Не ругайся, Гримми. Ты же отлично знаешь, куда меня вчера повели центавриане. К хозяину своему. А тому я так понравилась, что он меня сделал своей горничной.

— Горничной? — с непередаваемым презрением протянула женщина, окидывая меня взглядом. У Гримми существует целая система определения — кто порядочный, а кто нет. И в этой системе место у меня среди вторых. Потому что я не стесняюсь запросто разговаривать с мужчинами, вне работы предпочитаю носить брюки, и много еще почему.

— Да, представляешь. Как увидел меня, так и обомлел. Влюбился, должно быть. Смотри, Гримми, вот стану владетельницей…

Женщине так не понравились мои слова, что она развернулась и быстро от меня отошла. Я крикнула ей вдогонку:

— И тебе придется терпеть, меня, Гримми. Придется, дорогая!