Город

- Я вообще не вижу здесь никакой вины Григория Александровича. Кто мне скажет, что никогда в жизни не испытывал минутную слабость, страх от которого стынут черсла? Смею утверждать, что таких людей нет. То, что Григорий Александрович смелый человек - он доказал всей своей жизнью. Но минутная слабость бывает и у смелых людей. Тем более, что он уже себя за неё не единожды казнил. У меня все. - Иисус сел. Наступила долгая пауза.

- Может быть кто из членов Совета желает высказаться? - спросил председатель.

- Все ясно, - ответил кто-то.

Экран ожил и история жизни Орлова продолжилась. Госпиталь. Возвращение домой. Безработица. Хандра. Работа в фирме. И, наконец, город. Мелькание кадров вновь замедлилось и все получили возможность внимательно следить за злоключениями Григория в этом странном городе - вотчине сатаны. После сцены разговора Орлова с Пантокрином неожиданно вскочил один из членов Высшего Совета и воскликнул:

- Ай да, Гриша! Ай да, сукин сын! Как он его?! Молодец!

- Саша, не эмоционируй. - добродушно пророкотал председательствующий.

"Саша? - встрепенулся Орлов. - Неужели?!" Он внимательно присмотрелся к члену Совета. Сомнений быть не могло. Григорий узнал знакомый с детства каждому русскому образ. Господи! Александр Сергеевич!! Как хорошо! Как замечательно!

- А ты, Федя, как был прозаиком, так им и остался, - ответил Пушкин.

И только тут Григорий понял, кого ему напоминал председательствующий. Федор Михайлович Достоевский - его любимый писатель, давший основу многим философским возрениям, как в России, так и на Западе. И спала с души тяжесть. И улетучились сомнения. И наполнилось сердце великой гордостью и радостью, как если бы он долго сидел в осаде, оруженный неприятелем, и, вдруг, пришла помощь - "наши пришли!". Было только стыдно за свою такую мелочную, такую незначительную жизнь, за свои поступки.

А на экране тем временем шла сцена встречи Орлова с дьяволом. Когда она закончилась, Достоевский насмешливо сказал:

- А я недоумевал - отчего это сегодня дьявол явился не в своем облике? Теперь понятно - почему?

- Что, господин сатана, не обломилось завладеть душой Орлова?! весело спросил Пушкин. - Это называется - не на того нарвался.

- Великий поэт, а разговаривает, как пантокриновский куклявый, огрызнулся дьявол.

После сцены разговора с Богом Пушкин вновь не выдержал, вскочил, закричал восторженно:

- Ну, Гришуня! Ну, титан! Удивил так удивил! Дай-ка я тебя, дружочек, обниму. - Александр Сергеевич подбежал к Орлову, обнял и троекратно расцеловал. - Молодец!

Сердце Орлова задохнулось от переизбытка чувств. Неужели же сам Пушкин его поцеловал?! В происходящее верилось с трудом.

Пушкин повернулся к дьяволу и, показывая кукиш, запальчиво проговорил:

- А вот этого не видел, ваше сатанинство?! Этого парня мы тебе не отдадим ни за какие коврижки!

- Фу, как пошло, - откликнулся тот, сердито попыхивая трубкой.

- И тебе, Иисус, - обратился Пушкин к Богу, - мы его тоже не отдадим. Извини. Этот парень нам самим нужен.

Тот лишь тяжко вздохнул и развел руками.

И в это время откуда-то сверху упали слова:

- Проведите его ко мне.

У Орлова захолонуло внутри. Создатель! К нему подошел Лукреций и, указывая на боковую дверь, ведущую из зала, сказал торжественно:

- Пойдемьте, Григорий Александрович.

Пушкин вновь обнял Орлова, напутствовал:

- Все будет хорошо, Гриша! Ты только не трусь. Счастливо тебе!

- Спасибо, Александр Сергеевич! - пробормотал Григорий внезапно осипшим голосом.

13. Беседа с Создателем.

Это была комната, ни комната, сад, ни сад. Это было нечто необычное и непривычное для человеческого понимания - пространство, заполненное удивительным голубоватым сиянием, которому не было границ. Орлов не видел под ногами пола, но ощущал твердь. И в то же время он будто парил в воздухе - до того легко было его телу и радостно душе. Радость эта вливалась в него вместе с этим необыкновенным светом. Она переполняла все его естество, готовая выплеснуться через край его и заполнить собой все пространство. Захотелось широко раскинуть руки и прокричать на весь Свет об этой великой радости, поделиться ею с другими людьми и сказать - как велико их заблуждение, если они считают, что там, на Земле, со смертью бренной оболочки все кончается. Нет, нет и нет! Все только-только начинается. И то, что ждет их здесь много значительнее и прекраснее того, что довелось им испытать там.

Подобного состояния Григорий никогда прежде не испытывал. Может быть лишь отчасти, когда в детстве летал во сне. Тогда тоже было ощущение невесомости и полета, но не было этой необыкновенной радости.

Напротив Орлова на расстоянии примерно тридцати метров находился источни этого необыкновенного света - ослепительный пульсирующий голубоватый шар. При взгляде на него Григорий невольно прикрыл глаза. "Создатель!" - понял он.

- Здравствуйте, Григорий Александрович! - прозвучал ровный красивый баритон.

- Здравствуйте, Создатель! - робко и почтительно ответил Орлов.

- Вам нравится здесь?

- Очень. Скажите, Создатель, неужели человек здесь постоянно испытывает то, что сейчас испытываю я?