Город без войны

– Его на военном кладбище похоронят. Всё-таки он почти командор был, – сказал Женька. – А остальных закопают в общей яме.

Подъехал грузовик, обтянутый алой материей. Оттуда высыпали с десяток ребятишек в красных комбинезончиках и принялись стягивать с мертвецов одежду.

– Вот видишь, – показал на падальщиков Женька, – если бы я не вывернул у них карманы, этим заморышам бы досталось. Одно слово – падальщики. Они одежду выстирают, а потом продают. Хорошо, мы успели Олега сюда принести, а то его тоже бы раздели. Вон как шуруют.

– Очередью бы их, – ответил Сашка и удивился своей злости. Это всё выглядело отвратительно. Впрочем, вся война была отвратительна.

Вслед за падальщиками приехала трофейная команда, прицепила бронетранспортёр к вездеходу и потянула в ремонтные мастерские. После пришли за Олегом. Сашка проводил его взглядом, полез в карман, ничего там не нашёл, но понял, что хочет курить. Собирался попросить у Женьки, но тут из-за грузовика вышел Пёс. Он выглядел как обычно, только очки треснули, а чёрная телогрейка запачкалась кровью.

– Максим! – испуганно сказал Хнык. – Вас же…

– Ребята, – тихо сказал Пёс, и Сашка увидел, что он бледен как полотно, – надо идти энских грузить. Тех, которых обобрали.

– Я не могу! – всхлипнул вдруг Кеша и скрылся за палаткой.

– Тошнотик хренов, – Женька встал. – Ерхов, пошли. Кто-то должен…

Сашка поднялся и медленно пошёл за Псом и Женькой. За ними – Хнык и Витька. Хнык с Псом залезли в кузов, Шиз устроился на снегу, подогнув под себя ноги, а Сашка с Женькой стали таскать трупы к грузовику. Трупы были тяжёлые, окоченевшие, некоторые совсем голые, некоторые в одежде. На многих остались куртки – простреленные, прилипли кровавой корочкой к телу. Сашка и Женька тащили трупы по мокрому снегу, грязи, и Сашка понимал, почему тошнило Кешу, но сам сейчас ничего не чувствовал. Потом они с трудом покидали тяжёлые трупы в кузов и сели возле грузовика.

– Из них удобрений наделают, – сообщил Хнык.

– Дурак ты, – сказал Коньков.

«Не всё ли равно, куда человека денут после смерти», – думал Сашка. Женька достал из-за пазухи помятую синюю фляжку, отхлебнул, протянул ему. Глотнулось с трудом, но ни слабости, ни опьянения он не почувствовал.

– А мне спирта? – заныл Хнык.

– Рылом не вышел, – Коньков демонстративно спрятал фляжку.

«А я вышел», – как во сне подумал Сашка. Из грузовика раздались странные звуки. Сашка поднялся и увидел плачущего Пса. Тот сидел среди трупов, вертел в руках треснувшие очки и сдерживался, чтобы не завыть в голос.

– Максим, не плачь, – сказал Хнык и посмотрел на Сашку. – Шиз говорил, всю его бригаду на куски порвало, пока он за водой ходил. Тут в овраге натаяло, вот он и пошёл. Он потом своих только по частям видел. Я бы испугался, если бы вы – по частям. Это очень страшно было бы.

– Заткнись, придурок, накаркаешь! – рявкнул Женька.

Пёс вылез из грузовика, постоял рядом, шатаясь, потом повалился в талый снег и закричал. Сашка смотрел на него, не зная, что теперь делать.

– Ничего, – мрачно сказал Коньков. – Так часто бывает, ты не смотри, на, лучше ещё выпей.

Сашка опять взял фляжку и опять не ощутил никакого действия. Пёс замолк, но не вставал.

– Гады, – выругался Женька, – как деньги за боёвки брать – все первые, а трупаки стаскивать – их тошнит. Ты, Сань, отпинай Янсена, чё он всё на тебя перекладывает!

Отпинай Янсена… Сашка усмехнулся. Все ему предлагают кого-то пинать, а оно надо? Кеша не виноват, что ему плохо. Когда Сашке было плохо, он помог – к Катьке приволок. И Сашка бить его никогда не будет.

Женька подошёл к Псу, почти насильно поставил на ноги. Пёс зашатался, но устоял. А Женька потряс пустой фляжкой и сказал Сашке:

– Ну мы с тобой и насосались, развезёт теперь!

Сашка поднялся. К его удивлению, сделать шаг оказалось непросто. Ноги слушались плохо. «Вероятно, я уже совсем пьяный», – решил он. Добравшись до Пса, Сашка крепко обнял его.

– Не плачь, Максимка, все люди умирают. И мы с тобой тоже загнёмся, может, завтра, может, через месяц. У тебя мама есть?

Пёс покивал.

– Во-о-от, есть. А у меня нет. У меня вообще никого, нахрен, нет. А всё из-за нашей гадской жизни.

Сашка впервые очень громко выматерился и продолжил:

– Дай я тебя обниму, Пёсонька, дай. Ты тоже закинешься. Точно я тебе говорю. Мы здесь все как крысы. Так что забудь о Волке и других пацанах. Лучше пойдём Шизу бить морду. Он сидит, молчит, думает всякую дрянь. Про нас.

Сашка шагнул вперёд, но, не удержавшись, упал лицом в грязь. Попытался подняться, но сообразил, что на четвереньках передвигаться будет сподручнее, и пополз. Он полз, кажется, очень долго, пока не упёрся во что-то лбом. Подняв голову, увидел Женьку Конькова.

– А я ещё спиртяги раздобыл, – идиотски улыбаясь, сообщил тот и протянул флягу.