Город Безликих

– Да-а, сами играйте свой «Рамштайн». Мне никогда не нравилась ваша музыка. Что за повторения?! «Ду хаст – ду хаст», «их виль – их виль» – вы там ничего больше придумать не можете, да?! Совсем в голове пусто?! Слушайте финский металл, уродцы! Может, чему научит…

Лева не договорил. Заметил палатку лазарета, которая сложилась внутрь. Над ней сразу взметнулось пламя.

– Черт! Там же Леха, – позабыв про все внутренние разборки, гитарист бросился к пожарищу. Отшвырнул горящую ткань, словно носовой платок, но живых не увидел.

«Неужели не успел?» – промелькнуло в голове.

SOLO in C-minor (I)

«Капитан, проснись!»

Слабость душила, не давала открыть глаза, погружая в белесый туман.

«Капитан, проснись же!»

Частица разума, что не поддалась усыпляющему пению белизны, вопила вовсю, и Ожогин морщился, не желая ничего делать.

«Проснись!»

Нет, он не может. После того как попробовал связаться с Лехой, все вдруг стало каким-то размытым – тот был вне зоны досягаемости, а вот капитану стало нехорошо. Казалось, остатки тех малых сил, что еще были у него, растрачены окончательно на одну только попытку достучаться до Алексея. Капитан понял, что происходит что-то нехорошее – иначе почему он не смог найти парня?

Свет, до того дружелюбный, ласкающий его своим теплом, вдруг стал ярко-красным, как кровь, а по бокам и вовсе налился маслянистой чернотой.

Да что же происходит?!

«Капитан, проснись!» – вновь пропищал нудный голос, и Ожогин вдруг понял, что это он сам кричит и пытается вытащить себя из забытья.

На смену теплой безмятежности пришел ледяной страх. Он начал стягивать кожу на лице, заставляя капитана вскрикнуть от боли. Да, так даже лучше – надо кричать!

Но едва он открыл рот, чтобы выплеснуть все, что накипело, и вырвать себя наконец из дурноты, как перед глазами возникла картинка – летящий в небе самолет. Что это? Какая-то подсказка? Или метафора? Типа это он, Ожогин, скоро полетит на небо, к праотцам? Капитан был слаб в разгадывании ребусов. Злость обожгла виски, сталкер попытался отогнать мираж, но тот упорно не хотел уходить. Самолет летел. Хотя самолетом назвать это было сложно. Развалюха какая-то. На смену злости вдруг пришло стойкое ощущение, что это как-то связано с Лехой. Он летит? Да, несомненно. Куда? Понятное дело – в Город Безликих. Умно придумал. Да, так будет гораздо быстрее. И безопасней. Хотя про безопасность в Зоне можно говорить только в одном случае – когда рассказываешь анекдот. Нет тут ее, этой безопасности. Сплошная опасность.

Самолет тем временем набирал высоту, то уходя в облака, то выплывая из них. Вдали что-то блекло мерцало. Обычный человек, ничего не знающий в аномалиях, мог бы принять эти краткие вспышки за блики света. Но нет, это были не они. Похожая на рваную рану, прямо перед самолетом возникла воздушная аномалия и поглотила летательный аппарат, словно жаба зазевавшуюся муху.

И в ту же секунду Ожогина скрутила режущая боль. Капитан застонал, схватился за голову. Его мозг словно пронзали раскаленными спицами. Перед глазами все плыло в багряной дымке. Но капитан успел понять, что произошло. Группа попала в неприятности. В очень большие неприятности. Аномалия слишком большая. Никогда таких раньше не было. Видимо, эхо взрыва, устроенного сормами. Они ведь хотели с помощью взрыва разорвать реальность и открыть портал между мирами. Может, все-таки получилось? Если так, тогда куда попали Леха с группой? В другой мир?

Сталкер знал, что воздушные аномалии работают только в одну сторону – попал в нее, тебя выкинуло в другую точку, и вернуться в обратном направлении не получится. Словно прыжок в яму.

«Им нужна помощь!» – пришла разумная мысль. Только вот как? Он пленник собственного тела, лежит не пойми где, почти при смерти, и пытается достать друзей из такой заварухи, что будь сейчас в нормальном состоянии, просто бы покрутил у виска.

Словно черные тени, к сердцу начали подползать сомнения. Ожогин ругнулся, потом еще раз, не позволяя им овладеть собой, но не смог избавиться от одной мысли, которая возникла уже давно, но которую он настырно гнал прочь. А что, если все это – и переселение его разума в тело Лехи, и свет, транслирующий ему, что происходит сейчас с ребятами, – всего лишь плод воображения, которое вот-вот умрет? Участки мозга начинают отмирать, а вместе с ними и происходят сбои в виде галлюцинаций и видений. Тогда получается, что это все впустую? Ничего не было? И Юрке он не помог?

Ожогин закричал. Он не хотел в это верить. Умирать было не страшно. А вот оставлять друзей – страшнее всего. Он не хотел их покидать, в особенности Лену. Ведь столько слов еще не сказано. А он, как последний дурак, все отмалчивался, боясь произнести самые главные слова. А теперь же как? Не быть этому? И Юрка. Сын. Да, все слишком сложно, но любой путь, даже самый длинный, начинается с первого шага. И другие ребята – Леха, Макс, Лева, Саня…

Нет! Не думать об этом. Даже если это не более чем галлюцинация, он не позволит себе опустить руки. Бороться до последнего. Умереть в бою. Пусть даже и в таком необычном.