Город чудес

Онофре слушал с недоверием: для него было очевидным, что гнев апостола связан с нежеланием рабочих прислушиваться к мнению анархистов – забастовщики не только не спросили у них совета и не присоединились к их действиям, но, напротив, сами попытались встать во главе движения. Тем не менее он прекрасно отдавал себе отчет, какое это мощное оружие: оно действительно стреляет, но стреляет в оба конца. Поэтому рабочие должны обращаться с ним очень осторожно, так как при умелом использовании хозяева могут повернуть забастовку себе во благо. Сейчас он ограничивался тем, что наблюдал за событиями как бы со стороны, пытаясь не упустить ни малейшей детали, но и не ввязываясь – на случай, если дело примет дурной оборот. Забастовка, как и предсказывал Пабло, кончилась ничем. Однажды утром, придя в парк Сьюдаделы, Онофре нашел всех рабочих на бывшей Оружейной площади, то есть в самом центре выставки, напротив Дворца промышленности. Этот недостроенный дворец, представлявший собой всего лишь огромный каркас из деревянных брусьев, занимал площадь в 70 000 квадратных метров и достигал 26 метров в высоту. Сейчас, запорошенный снегом и всеми покинутый, он был похож на скелет доисторического животного. Собравшиеся на Оружейной площади молча ожидали. Закоченевшие рабочие постукивали ногами, похлопывали себя по бокам и были похожи на волнующееся море кепок, если посмотреть на них сверху. Жандармы заняли стратегические позиции на плоских крышах домов. Характерные силуэты в шинелях и треуголках четко вырисовывались на фоне прозрачного утреннего неба. Подступы к парку патрулировал конный отряд.

– Если они на нас набросятся, помните, у них на вооружении только сабли, – поучали рабочие-ветераны, на чьем счету было немало таких стычек. – С левой стороны жандармы не защищены ничем, – говорили они, чтобы успокоить новичков. – А если они вас настигнут, бросайтесь на землю и прикрывайте голову руками – лошадь никогда не затопчет лежащего человека. Лучше действовать так, чем убегать.

Были и такие, кто называл лошадь глупым и трусливым животным, которое легко напугать, помахав у него перед мордой платком.

– Лошади становятся на дыбы и выбрасывают из седла наездников, – утверждали они, однако про себя все думали приблизительно следующее: «Поди-ка сам попробуй».

Наконец прозвучала команда начать движение. Никто не знал, откуда она исходила; рабочие тронулись с места, еле волоча ноги. Онофре пошел вслед за толпой, но в некотором отдалении. Его внимание привлекла одна деталь: вначале в толпе насчитывалось около тысячи с лишним человек, но как только началось движение, она сократилась до трехсот-двухсот. Остальные точно испарились. Те, кто остался, вышли из парка через ворота между оранжереей и кафе-рестораном и повернули на улицу Принсеса с надеждой добраться до площади Сан-Хайме. От толпы не исходило никакой угрозы, ощущалось лишь смутное желание побыстрее покончить с этой бессмысленной акцией, и единственное, что их держало вместе и заставляло идти вперед, было чувство собственного достоинства и солидарности. Магазины на улице Принсеса не закрылись, решетки на окнах не были опущены, и в них высовывались головы любопытных, которые с интересом смотрели на манифестацию. За демонстрантами медленным шагом следовал конный отряд; жандармы не обнажали сабель, и казалось, их больше беспокоил холод, чем возможные беспорядки в городе. Онофре какое-то время шел рядом с демонстрантами, потом юркнул в боковую улочку, чтобы сократить путь и встретить их снова, оказавшись впереди. В одном из скверов он чуть не налетел на группу конных жандармов с тремя малокалиберными пушками на лафетах и, когда вновь присоединился к манифестации, уже знал, что если события выйдут из-под контроля, дело закончится морем крови. К счастью, ничего серьезного не произошло. Подойдя к пересечению с улицей Монкада, манифестанты по общему согласию остановились. «Нам все равно, – говорили их лица, – можем остановиться здесь, а можем идти дальше, хоть до самого конца света». Один из рабочих вскарабкался вверх по оконной решетке и произнес речь, полную оптимизма, распространяясь об успехе задуманной акции. Другой с того же места утверждал прямо противоположное: забастовка провалилась из-за плохой организации и отсутствия классового сознания, и призывал вернуться на рабочие места.

– Надо любым путем избежать репрессий, – сказал он в заключение.

Оба оратора были выслушаны с большим вниманием, и каждому воздали по заслугам. Потом через Эфрена Кастелса Онофре узнал: тот, кто говорил первым, был соглядатаем полиции, второй же – честным каменщиком, впрочем, немного с придурью, даром что синдикалист. Этот последний сразу по окончании забастовки потеряет работу, и его уже никогда не увидят в пределах парка Сьюдаделы. Акция закончилась, к полудню все забастовщики вернулись на свои места. Ни одно их требование не было выполнено, а местная пресса даже не упомянула о происшедшем.