Город-фронт

После трех суток напряженной работы в зоне боев и неоднократных разъездов между Кингисеппом и Лугой я вернулся наконец в штаб фронта. Здесь только и разговоров, что о контрударе войск Северо-Западного фронта южнее озера Ильмень, в районе Сольцы. В этой операции участвуют три наши дивизии, переброшенные с петрозаводского направления и Карельского перешейка. Достоверно известно, что под Сольцами окружена танковая дивизия противника.

В Инженерном управлении на стене висит большая карта и возле нее всегда кто-нибудь да комментирует события.

— Вот бы ударить теперь всем Северо-Западным фронтом прямо на шоссе Псков — Луга и отрезать вражескую группировку, что к нам от Пскова подошла. А потом прижать бы фашистов к Псковскому и Чудскому озерам, как Александр Невский...

Недавно прибывший к нам на должность комиссара управления Николай Александрович Муха улыбается уголками рта.

— Мы забыли про Белоруссию, товарищи, — подает он реплику. — Фашисты к Смоленску подходят.

— Ну и что? — горячо отзывается инженер-электрик Л. В. Смалий. Он у нас один из признанных «стратегов», большой любитель порассуждать над картой.

— Можно не только псов-рыцарей, но и Наполеона вспомнить...

Я переключаю внимание инженеров на конкретные наши цели. Коротко информирую их о положении под Лугой и Кингисеппом.

Меня спрашивают:

— При каких обстоятельствах погиб Шелков?

— Попал под артиллерийский налет. Был смертельно ранен. Умер на руках у Пилипца.

Это первая потеря в коллективе Инженерного управления фронта. Мишу Шелкова, черноволосого молодого командира, я знал еще по советскофинляндской войне. Его грудь украшал орден Красного Знамени. Но наши тревога за будущее были в те дни так велики, а дел и забот так много, что смерть даже близких людей и любимых товарищей по оружию как-то невольно приглушалась.

Интересно, как выглядят дивизии, что отошли от Пскова на лужский рубеж? — полюбопытствовал комиссар.

Неважно. Но сейчас их приводят в порядок.

А у ополченцев и в пехотном училище как дела?

Держатся. Хотя потери несут большие. Много людей погибло во время контратак. Бойцы стремятся сблизиться, чтобы ударить в штыки, а фашисты из автоматов лупят. И минометы их большой урон наносят.

Тут же ставлю комиссара в известность о своем намерении поехать в Смольный, к А. А. Кузнецову. — Женские рабочие отряды надо отводить из-под Кингисеппа. Бомбежки там очень уж свирепые. Алексей Александрович обещал выделить людей из трудовых лагерей. Многие отбывают наказание за мелочь и очень просятся на фронт.

Комиссар в свою очередь поведал мне о положении со снабжением войск инженерным имуществом, о выполнении заводами наших заказов С первого дня нашей совместной службы с Николаем Александровичем мы договорились, что помимо руководства партийно-политической работой он будет держать связь с промышленностью и контролировать все ее поставки. По образованию Муха инженер, и это ему вполне под силу.

Штаб нашего Северного фронта первоначально размещался на Дворцовой площади. Однако истинным центром руководства обороной порода все время был Смольный, где размещались городской и областной комитеты партии. Пожалуй, невозможно перечислить все то, что решалось и организовывалось в этом здании. В Смольном непрерывно встречались и совещались люди в военной форме и гражданской одежде, с партийными билетами и без них. Сюда приносили и здесь обсуждали новые графики выпуска орудий и боеприпасов,

планы и сроки создания дивизий народного ополчения, эвакуации детских учреждений, схемы строительства оборонительных рубежей, проекты маскировки важнейших объектов города, предложения о расстановке сил местной противовоздушной обороны.

Секретаря горкома партии А. А. Кузнецова я звал про себя «человек-пружина». В свои еще не полные сорок лет он отличался громадной работоспособностью, напористо стью.

Внешность его очень обманчива: очень худ, до болезненности. Резкие черты, прямой острый нос придавали его лицу постоянную строгость. Но это только казалось. В действительности же Кузнецов был человеком мягким, внимательным и никогда зря никого не обижал.

Помню, как-то зазвонил у меня на столе телефон.

Слышу в трубке голос Кузнецова: — Вы давно не были в Мариинском театре, товарищ Бычевский? Поедемте-ка сейчас.

Шел четвертый час ночи, и я ничего не мог понять. Мне показалось даже, что Кузнецов шутит.

В сутолоке горячих дней из памяти совсем выскочило, что незадолго перед тем наше управление дало задание декоративным мастерским театра. Алексей Александрович напомнил об этом.

— Что же вы не посмотрели заказанные макеты ложных танков и орудий? Собирайтесь-ка скорее.

Возглавив комиссию по оборонительному строительству, Кузнецов постоянно советовался с крупнейшими научными работниками, хотя и не особенно любил возражения. Но этот недостаток с лихвой компенсировался энергичной его деловитостью.