Город и рыцарство феодальной Кастилии: Сепульведа и Куэльяр в XIII — середине XIV века

С Кадисскими кортесами связывается зарождение испанского либерализма как политического течения и направления общественной мысли. И с самого начала испанский (как, впрочем, и португальский) либерализм носил четко выраженный национальный оттенок: в условиях патриотического подъема, вызванного Освободительной войной 1808–1813 гг. с наполеоновской Францией, политическая полиция «афрансесадо» (офранцуженные), которые мыслили в универсалистском духе, воспринятом из сочинений просветителей[29], рассматривалась как проявление коллаборационизма. На первый план выступили национальные интересы и связанная с ними защита наци-шальных особенностей. Характерно уже то, что победившие либералы сохранили в Конституции 19 марта 1812 г. королевскую власть, а также в значительной мере реставрировали права и влияние Церкви: не была восстановлена лишь инквизиция. Эти меры полностью соответствовали представлению о роли этих институтов как важнейших черт национальной специфики[30]

.

Но еще более характерно другое явление, отмеченное в отечественной литературе уже первым русским испанистом В.К. Пискорским: даже установление конституционного строя, меры, непосредственно продиктованной примером Великой французской революции, либерально настроенные политики пытались осмыслить как «дело вполне национальное»[31]. Разумеется, этот тезис требовал соответствующего исторического обоснования. Так возникли знаменитые труды одного из наиболее выдающихся испанских историков рубежа XVIII–XIX вв. Франсиско Мартинеса-Марины (1754–1833)[32]

. Его историографическая концепция по своему содержанию соединяет традиции века Просвещения с его апологией свободы как естественного состояния человека и то последовательное внимание к национальному чувству и национальному началу, которое стало одним из основных принципов исторических представлений эпохи романтизма.

Уже в «Историко-критическом размышлении…»[33], написанном как введение к академическому изданию текста «Семи Партид» — выдающегося памятника испанского и европейского права, первого западного кодекса эпохи ins commune

[34], созданного на разговорном языке, но позднее изданного отдельной книгой, автор обращает первостепенное внимание на роль свободы и свободного начала в испанском «национальном» праве. Рисуя Альфонсо X Мудрого (1252–1284) — инициатора создания Партид — как первого просвещенного монарха в истории Испании, Ф. Мартинес-Марина возводит «свободные начала» политического строя средневекового королевства Кастилия и Леон к законодательству римского времени, принципы которого были восприняты «первым национальным кодексом» вестготской эпохи — «Forum judicum», а вслед за ним — и правом эпохи Реконкисты, и, главное, таким оплотом средневековой свободы, как средневековые кастильские и леонские кортесы. Позднее эти идеи были развиты в знаменитой «Теории кортесов…» — выдающемся памятнике испанской политической и историко-правовой мысли, который вобрал в себя дух эпохи антинаполеоновской Освободительной войны и Кадисских кортесов[35]

. При этом автор уделял немалое внимание и городской истории пиренейского Средневековья, рассматривая города как главный оплот свободомыслия. Следуя традиции правовой терминологии своего времени, он уверенно характеризовал эти институты как «муниципальные»[36].

Представления Ф. Мартинеса-Марины были развиты в португальской историографии, где они были восприняты упоминавшимся А. Эркулану-де-Карвалью, которого нередко называют единственным настоящим учеником знаменитого испанца. Однако последний являлся не только талантливым интерпретатором идей своего старшего испанского современника, но и оригинальным мыслителем. Если Ф. Мартинес-Марина был еще неразрывно связан с традициями Просвещения, то А. Эркулану, наряду с поэтами и публицистами А. Гарретом и А. Фелисиану (последний выступал также как прозаик), заслуженно считается одним из отцов-основателей течения португальского (а шире и пиренейского) романтизма. Вместе с тем отцы-основатели романтизма в Португалии были активными действующими политиками либерального направления. Не случайно в португальском (как и в испанском) литературоведении традиционно преобладает характеристика романтизма как идейного течения[37], и лишь во вторую очередь принимаются во внимание связанные с ним литературные и художественные аспекты, которые рассматриваются как производные первого[38].