Город и звезды

Различие, однако, было фундаментальным. Огромная чаша Шалмираны существовала на самом деле; этот же амфитеатр — нет. Он был лишь призраком, образом электрических зарядов, дремавших до поры в памяти Центрального Компьютера. Элвин знал, что в действительности он по-прежнему находится в своей комнате, и мириады людей, которые, казалось, окружали его, подобным же образом пребывают у себя дома. Пока он не двигался, иллюзия была полной. Казалось, что Диаспар сгинул, и все его граждане собрались здесь, в этой колоссальной чаше.

Не чаще одного раза в тысячу лет жизнь города замирала, чтобы все его население могло встретиться на Великой Ассамблее. Элвин знал, что такое же собрание проходит и в Лисе. Там оно представляло собой встречу разумов, но, возможно, сопровождалось встречей тел, столь же иллюзорной, и, одновременно, столь же похожей на действительность.

Насколько хватало взгляда, большинство лиц вокруг было Элвину знакомо. В центральной части чаши, на расстоянии свыше километра, и несколько внизу, метров на триста ниже того уровня, на котором сидел Элвин, располагалась небольшая круглая площадка, к которой сейчас было приковано внимание всего мира. Нечего было надеяться разглядеть на таком расстоянии хоть что-нибудь, но Элвин знал, что когда начнется выступление, он увидит и услышит все происходящее так же четко, как и все прочие диаспарцы.

Площадка заполнилась туманом; туман сгустился и стал Каллитраксом, руководителем группы, которая занималась реконструкцией прошлого по информации, доставленной на землю Ванамондом. Это было ошеломляющее, почти невозможное предприятие — и не только ввиду гигантских временных масштабов. Только раз, с мысленной помощью Хилвара, Элвин смог бросить краткий взгляд на сознание странного существа, которое они открыли — или которое открыло их. Для Элвина мысли Ванамонда были так же лишены смысла, как тысяча разных голосов, кричащих одновременно в пустой, гулкой пещере. Но люди Лиса все же смогли распутать и записать их, чтобы потом спокойно проанализировать. И, как сообщали слухи — которых Хилвар не отрицал, но и не подтверждал — ими уже было обнаружено множество несообразностей, разительно менявших то представление об истории, которое весь человеческий род миллиард лет принимал как должное.

Каллитракс заговорил. Элвину, как и всем прочим, показалось, что источник громкого, ясного голоса находится всего в полуметре от них. Затем, Элвин обнаружил себя стоящим подле Каллитракса, парадоксальным образом оставаясь в то же время на прежнем месте, высоко на склоне амфитеатра. Происшедшее напомнило эффект отрицания геометрической логики в сознании спящего, который, однако, не испытывает при этом удивления. Так же и Элвин не удивился парадоксу: он просто принял его без колебаний, как и все прочие врученные ему наукой хитроумные трюки со временем и пространством.

Каллитракс вкратце описал общепринятую версию истории человечества. Он говорил о неизвестных народах и цивилизациях Рассвета, ничего не оставивших после себя, кроме горсти великих имен и ужасающих легенд об Империи. Изначально, как утверждалось в рассказе, Человек возжелал звезд — и, наконец, достиг их. Миллионы лет шел он по Галактике, устанавливая свою власть над все новыми и новыми системами. А затем, из тьмы, лежащей за краем Вселенной, нанесли удар Пришельцы — и вырвали у него все, что он завоевал.

Отступление к Солнечной системе было несчастьем, длившимся много веков. Сама Земля чудом была спасена в баснословных битвах, кипевших вокруг Шалмираны. Когда все было кончено, Человек остался наедине со своими воспоминаниями и тем миром, который окружал его при рождении.

Все прочее с той поры было лишь долгим упадком. По иронии судьбы род, надеявшийся править Вселенной, бросил напоследок большую часть своего крошечного мира и раскололся на изолированные культуры Лиса и Диаспара — два оазиса жизни в пустыне, разъединившей их не менее надежно, чем межзвездные бездны.

Каллитракс сделал паузу; Элвину, как и всем остальным на великом собрании, показалось, что историк смотрит прямо на него глазами человека, увидевшего такие вещи, в которые он до сих пор не может поверить.

— Достаточно, — сказал Каллитракс, — о сказках, которым мы верили с самого начала наших хроник. Теперь я должен сообщить вам, что они ложны — ложны во всех подробностях — ложны до такой степени, что даже сейчас мы еще не смогли примириться с правдой.

Он выждал, пока смысл его слов не дошел до людей во всей своей полноте и не задел каждого за живое. Затем, говоря медленно и осторожно, он поведал Лису и Диаспару сведения, почерпнутые из сознания Ванамонда.

Не соответствовало истине даже то, что Человек достиг звезд. Вся его маленькая империя ограничивалась орбитами Плутона и Персефоны, ибо межзвездное пространство оказалось для него непреодолимым барьером. Его цивилизация целиком сгрудилась вокруг Солнца и была еще очень молода, когда… когда звезды достигли Человека.