Город ящеров (СИ)

Я изо всех сил старалась сдержать непрошенные слёзы. Пыталась убедить себя, что он мне враг, и я не должна ожидать от него ничего хорошего.

Он виноват в гибели Мыслите. Он сделал меня бродягой, не помнящей детства.

Он стирал мои воспоминания.

Он — манипулировал.

Он знал, что я ящеррица, но предпочёл сделать из меня домашнюю игрушку.

Он! Он! Всё это он, самовлюблённая сволочь Руанн!

Но я была одна и не знала, куда меня везут и что будут делать дальше. Я пыталась избавиться от чувства, что Вира меня предала. Умом понимала, почему она всё это делает, но легче от этого не становилось.

Я убеждала себя: мне всё равно, пусть ящерр хоть в клетку потом посадит. И плевать, если обвинит в измене… Плевать!

Но правда в том… Увидев Руанна, я едва удержалась от того, чтобы не броситься к нему в объятия. Вдохнуть знакомый запах, почувствовать, как меня прижимают к себе. Понять, что меня ждали.

Но меня встретил чужой мужчина, в котором и следа не осталось от того ящерра, что залез глубоко в мою сущность и повсюду оставил следы — и в сердце, и в голове, и в душе…

В груди заныло и стало так больно, как, наверное, никогда до этого. Я хочу дом, хочу иметь рядом тех, о ком смогу заботиться. Хочу, чтобы и обо мне заботились по-настоящему. Хочу любить и быть любимой. Хочу встретить того, единственного. Стать сильной, как настоящая ящеррица. Да, хвост хочу — это совершенное оружие.

Хочу! Хочу! Хочу!

Но он никогда не позволит мне этого…

Машина ехала. Я чувствовала, как по щекам стекают дорожки слёз, но даже шмыгнуть носом не смела — знала: тогда он услышит. А так… авось, к концу поездки пройдёт. Я смогу встретить его нахмуренный взгляд с улыбкой, даже немного равнодушно.

Но слёзы продолжали литься. И мне приходилось постоянно вытирать лицо рукавом. Не удержавшись, я всё-таки шмыгнула носом. Секунду ничего не происходило, а затем послышалось тихое:

— Лин…

Я не ответила. Замерла. Затаилась внутри машины и в собственном теле. «Не плачь, только не плачь. Будь как Вира!»

— Лин! — повторил Руанн громче. На этот раз — строже.

Настойчивые руки развернули меня к себе. Несколько мгновений он пристально меня рассматривал, удерживая за плечи. Он казался удивлённым.

— Лин… ты плачешь?

Я не могла поверить, что не ослышалась — мне действительно был задан столь банальный вопрос. Я истерично засмеялась.

— Ящерр, ты задаёшь поразительно глупые вопросы…

Смеяться было на удивление сложно. Я чувствовала, как голос то и дело норовит скатиться в плаксивый тон, а челюсть не слушается… лицо не слушается.

Он резко, в одно мгновение, обхватил меня за талию и посадил к себе на колени. Я оказалась немного выше ящерра, и как-то само собой получилось, что начала рассматривать его лицо.

Лицо, принадлежащее мне. Крупное, с твёрдой кожей. Сейчас, при тусклом свете, я почти не замечала серебристого отлива. Он был таким же человеком, как и я. Не чужаком, поработившим нашу планету. Моим ящерром.

Его руки лежали у меня на талии. Он медленно расстегнул влажную куртку и запустил руки под свитер. И это было… волнительно.

— Лин… ты не понимаешшь…

Он деловито снял с меня куртку и бросил её вниз, к ногам. Меня до сих пор пугали его сосредоточенность и молчаливость, но не так сильно, как отстранённость, поэтому я была рада поймать этот голодный взгляд.

Меня ждали, за мной соскучились. И я внезапно поняла, что испытываю то же самое. Хочу прикоснуться к его коже, к сильной, как ствол дуба, шее. Пробежаться пальцами по плечам.

Я первой поцеловала его. Почувствовала, как он на секунду ошарашенно замер, а затем как с цепи сорвался — его руки полезли к внутренней стороне бедра, сжали ягодицы, погладили спину.

— Снимай всё это, девочка… снимай, — послышалось бормотание, прерываемое ненасытными поцелуями.

Может, он имел в виду мою одежду, но так получилось, что я снимала слои ткани с него. Стянула плащ, свитер. Заставила его положить руки мне на бедра. Выгнулась. Прикосновения горячих ладоней заставляли кровь кипеть. Хотелось сделать всё так, как хочу я. Стереть эту дурацкую сосредоточенность и увидеть обычную похоть.

Меня крепко прижали к себе и переложили на сидение. На нависающем надо мной лице я увидела знакомую, лукавую улыбку: куда ты девочка, лезешь?

Щёлкнула пряжка на брюках.

***

Когда я успокоилась и восстановила дыхание, то смогла наконец понять очевидный факт — мы ехали домой. На пропускном пункте нас уже ждали: массивные ворота были заблаговременно открыты, а все охранные сети — разблокированы.

Я вздрогнула, когда машина, только-только миновав границу города, резко взметнулась в воздух. С удивлением поняла, что это первый раз на моей памяти, когда мы летим, а не едем по Гнезду.

Я вопросительно взглянула на Руанна. Он расслабленно кивнул:

— Дороги перегружены.

Это никогда не было оправданием, Руанна пропускали всегда и повсюду. Я решила: он не хотел, чтобы его заметили.

Наша беседа иногда провисала. Я задала вопрос, куда мы едем — лишь бы не молчать, ответ очевиден. Он спросил, не голодна ли я, при этом смотрел внимательно, будто мой ответ мог разъяснить для него нечто важное.