Город ящеров (СИ)

Вот что мог бы ответить Руанн: «Я не думал, что ты, Лин, что-то заметишшь. Тебе была уготована другая роль — моей почитательницы, музы. Я не ожидал, что ты очаруешшь Токкию на балу, столь принципиального и высокомерного… Что мои гости воспримут тебя намного лучшше, чем я мог предположить. И, конечно же, я не допускал даже мысли, что ты забежишшь так далеко в сад, а твои рефлексы окажутся так сильны, что я не успею остановить тебя».

Будь они откровенны друг с другом — история могла бы развиваться совершенно по-другому. Вот только… они не были откровенны.

Ну а Лин… она выросла в других условиях, где не только доверие, но и любовь нужно заслужить. В миропонимании девушки это чувство проходит испытание временем и не всегда побеждает. В её вселенной за любовь надо бороться.

***

Руанн уехал. Лин знала: утром ему нужно в Маятник, но когда почувствовала под рукой лишь холодную подушку — испытала минутное замешательство.

Она два часа оставалась в постели, отогреваясь. Может, пролежала бы без движения и весь день, если бы не одно «но»: девушке как будто не хватало воздуха. Стены давили со всех сторон, а потому пришлось побороть антипатию к холоду и выйти в сад на утреннюю прогулку.

Без Руанна особняк превращался в тюрьму. Никто не ходил за Лин по пятам, но её постоянно подмывало сделать нечто сумасбродное и посмотреть, что из этого получится. Не выпрыгнет ли из-за угла экипированный терций, нацелив на неё оружие?

Сойдёт ли ей с рук побег?

В такие моменты она пугалась по-настоящему. Своих мыслей, ощущений, того, что не могла без разрешения судьи выйти из имения, которое должна считать своим домом.

Вечером, снимая с Руанна рубашку, девушка не могла избавиться от мысли, что вот это тело вершит её судьбу. Если бы он внезапно вызвал охрану — в комнату вбежали бы десятки солдат и молча застыли в ожидании приказов.

Если крикнет она… Остаётся надеяться, что где-то в дальней комнате Возница зажмёт уши, чтобы не слышать надрывного женского крика. То будет единственный жест сочувствия, на который Лин смеет рассчитывать.

Вчера она решилась начать очень важный разговор.

— Руанн…

— Гмм? — он положил руки ей на бедра и подтащил к постели. Сел. Поставил у себя между ног. Смело подмял вверх кофту и уткнулся поцелуем в живот.

— Я хочу к Переправе.

Судья замер. Прекратилось движение рук.

— Хорошо. Поедем вместе, как только я освобожусь.

Она кивнула. Лучше, чем ничего, но Лин не проведёшь. Она видела, как он напрягся. Просьба Руанну не понравилась.

Лин продолжила снимать с него рубашку. Когда с этим было покончено — наступил его черёд стягивать с женского тела бельё.

В такие мгновения всё плохое забывалось.

Но подобным моментам не свойственно длиться долго.

Потому этим утром она вышла в сад — хотела остаться наедине со своими мыслями. Ну а Руанн уехал… потому что у него было слишком много обязанностей, и он не позволял себе пренебрегать ими.

У Лин не было обязанностей. Никаких.

Март выдался самым холодным месяцем в году. Ящерров на улице было ничтожно мало. Земных людей — тоже, им мороз также не по душе. Лин старалась ступать только по расчищенным дорожкам. Шаг вправо, шаг влево — и она бы оказалась в снегу как минимум по пояс.

Лицо буквально жгло от холода, тёплые рукавицы не спасали. Девушка чувствовала, что под тканью кончики пальцев заледенели, но продолжала идти вперёд. В сад. В лабиринт. К третьему повороту. Туда, где в тот вечер заметила тень Виры.

Мазохистское удовольствие ни при чем. Лин не хотела забывать, что всё увиденное — не плод её воображения. Она любит Руанна, но ей нужно научиться жить с другой, тёмной стороной его личности.

Обогрев сада отключили, тент — убрали. Теперь вся территория казалась холодной, красноречиво белоснежной. Ничто не напоминало о недавних событиях.

Лин вспомнила: когда выпадал снег снаружи, под землёй тоже становилось светлее. Жители «Станции 5» не имели возможности снег видеть, но благодаря наружным камерам они узнавали, что он есть. И тогда дети бегали чуть-чуть быстрее, люди разговаривали несколько громче, и почти всегда, если прислушаться, можно было уловить, как некто в столовой мурлычет старую праздничную мелодию.

Раньше ей нравился снег. Теперь холод лишал Лин ощущения прекрасного. Вперёд она шагала из-за глупого желания доказать непонятно что непонятно кому. Единственный плюс — дышать стало легче.

Снег хрустел под ногами. Создавалось странное впечатление невесомости, как будто за стенами имения ничего не существует. Может, и правда, рухнул Маятник — ушёл под воду, а с ним — и весь ящерриный мир. Остались только двое — она и Руанн.

Лин посмотрела вверх, на небо. Оно было ярко-голубым. Такое небо значительно больше подходит к другой, солнечной погоде.

Внезапно девушка услышала странный звук. Мелодия. Слабая, время от времени неритмичная, как будто великий композитор создал шедевр, но неумелый музыкант испоганил звучание плохой игрой.

Лин споткнулась. Холодный снег хрустел под ногами. Времени на раздумья не было. Она двинулась вперёд.

— Венилакриме…

Тихий, едва различимый шёпот.