Город-храм Колхиды

Бронзовый сосуд и его скульптурные украшения несомненно изготовлены греческими мастерами, возможно, в одной из малоазийских мастерских. Стиль и содержание украшений этого некогда роскошного сосуда являются чисто греческими. Сосуд стоял, по-видимому, на подставках, имитирующих массивные когти хищной птицы. В основании сосуда располагались также и великолепные бронзовые статуэтки орлов, каждая высотой 16 см.

Венчала сосуд 18-сантиметровая статуэтка Нике. Крылатая богиня победы изображена как бы спускающейся с небес в стремительном полете. В правой поднятой руке она, вероятно, несла венок или ленту для победителей, а опущенной левой рукой держала шест для трофея. По целому ряду признаков (удлиненные пропорции тела и сравнительно маленькая голова, выступающая вперед обнаженная нога) Нике Ванская напоминает тот образ крылатой богини, который был выработан во второй половине И в. до н. э. мастерами малоазийского города Мирины.

Пан

Сатир

К числу украшений сосуда принадлежат и 6 горельефных изображений (10–12 см) голов божеств круга Диониса. К сожалению, одна из них сильно повреждена и судить об изображенной персоне почти невозможно. Лишь сохранившийся венок из плюща указывает на ее принадлежность к кругу Диониса. Вторая голова — бородатого Пана с острыми звериными ушами. Волосы переданы отдельными жесткими прядями, которые торчат над лбом и ушами. Широко раскрытые и устремленные вверх глаза, глубокие горизонтальные морщины на лбу подчеркивают свирепое выражение лица лесного бога, нагонявшего своим диким криком панический страх на нарушителей его покоя. Стилистически эта голова напоминает хорошо известную историкам античного искусства голову «бородатого галла» из групповой скульптурной композиции, которую создали во II в. до н. э. прославленные пергамские мастера в Афинах (так называемый Афинский вотив Аттала I). В целом же найденное в Вани изображение Пана, несомненно, входит в ряд образов сатиров, созданных во второй половине II в. до н. э., блестяще завершенных в знаменитом танцующем Фавне, найденном в Помпеях и являющемся ныне украшением Неапольского музея.

Другая бронзовая маска изображает молодого Сатира с острыми козлиными ушами. Голова, как бы вырастающая из аканфовых листьев, увенчана плющевым венком. По стилю исполнения маска Сатира близка к бронзовой статуэтке Сатира пергамского стиля в Музее Канзас-Сити (США), датированной II в. до н. э.

Ариадна

Менада

Патетически взметнулись брови женской маски в венке из виноградных листьев. Возможно, это Ариадна, покинутая Тезеем, которая впоследствии стала жрицей и супругой Диониса.

Наконец, две головы всегда веселых спутниц Диониса — прекрасноликих Менад. Одна из них вызывает в памяти лица юношей на малом фризе знаменитого Пергамского алтаря, вторая — отличается исключительной мягкостью пластики. Нежно, что характерно для пергамских скульптур, очерчены веки, брови образуют плавную дугу. Нетрудно увидеть в этой Менаде сходство с головкой из Пергамон-Музея, условно называемой «головкой прекрасной женщины» и датируемой третьей четвертью II в. до н. э.

В целом рассмотренные выше скульптурные украшения представляют собой замечательные образцы греко-эллинистического искусства, которое поражало исключительным разнообразием художественных форм, берущих начало в творчестве величайших греческих скульпторов Скопаса и Праксители.

Датировка этих украшений не вызывает сомнений: сходство с художественными образами пергамского круга указывает на время, близкое ко времени создания малого фриза Пергамского алтаря, т. е. на вторую половину II в. до н. э. Более сложным является вопрос о месте изготовления бронзового сосуда и его скульптурных украшений, и в настоящее время он остается открытым.

Эти находки свидетельствуют о том, что местному населению были известны и понятны чисто эллинские религиозно-мифологические образы. В первую очередь обращает на себя внимание то, что эти великолепные произведения греко-эллинистической культуры найдены в местном святилище II в. до н. э. При этом ритуальный сосуд, украшенный изображениями божеств круга Диониса, пифос для вина и амфоры не оставляют сомнения, что святилище было связано именно с культом виноградарства и виноделия. Это интересное явление, засвидетельствованное археологическим открытием, находит интересную параллель в сохранившихся грузинских этнографических материалах о культе винограда и винохранилища. Исследованиями грузинских этнографов установлено, что и винохранилище (по-грузински «марани») совершались религиозные и магические ритуалы, молитвы и жертвоприношения, сопровождаемые ритуальным питьем вина. Это было связано с народным представлением о виноградном соке как священном напитке. Без виноградного вина не могли обходиться не только люди, но и боги. Именно это верование было одной из причин распространения обычая посвящения вина богам.