Город костей

Илин тянула его за рукав, пока Хет не очнулся и не последовал за ней. Они подошли к арке. Охранявший ее служитель согнулся в низком поклоне и открыл дверь, сделанную из медной сетки.

- Дела идут не гладко, - шепнула Илин Хету и прошла дальше, прежде чем он успел спросить: "Почему?"

Выбор есть у всех, сказал Констанс. "У всех, кроме меня", - подумал Хет, идя за Илин.

Наследница трона Электора возлежала на низкой кушетке, глядя с вежливой внимательной улыбкой, приправленной некоторой долей скепсиса, на Сонета Риатена. Хет даже представить себе не мог, что она столь прекрасна, хоть и видел ее изображения на имперских золотых монетах. Всем ведь было известно, что Электор мал ростом, толст и обладает в высшей степени непривлекательной внешностью, но на его портретах все эти недостатки полностью отсутствовали. Отсюда следовало, что и портреты наследницы тоже могут быть подправлены. Но черты ее лица отличались тонкостью, умные глаза были большие и темные, даже без помощи краски для век, порошка малахита или других специальных притираний. Кожа имела нежный теплый цвет корицы, кафтан и мантия были из золотых и янтарных шелков, а ожерелья из золотых и янтарных бусин подчеркивали гибкость фигуры; голову украшала изящная шапочка.

Риатен в белой парадной одежде, в головной повязке, которую скрепляли золотые цепочки, и в короткой чадре, соответствующей его возрасту и высокому положению, взад и вперед ходил перед покрытым шелками ложем наследницы и говорил:

- Те две редкости, которые пока еще не найдены, являются ключом, необходимым для того, чтобы добыть знание, благодаря которому мы выживем. Он бросил взгляд на вошедших Илин и Хета, но не прервал свою речь. У одного из окон их ждал Гандин, обменявшийся с Илин еле заметным кивком. - Без них, - продолжал Риатен, - мы можем не больше, чем какой-нибудь уличный факир.

В комнате стоял длинный стол, сделанный из чего-то похожего на кедр, еще одна потрясающая экстравагантность, - а вблизи от одного из окон стояла бронзовая сфера - астрономический прибор, иметь который обычным гражданам города было категорически запрещено. Кресла из кедра и эбенового дерева с инкрустациями из слоновой кости и золота были изящны, как цветы.

Хет заметил большой шкаф из стекла с бронзовыми накладками, в котором хранились бесподобные изразцы с изображениями цветов самых разных размеров. Была там и древняя чаша из толстого молочного стекла, на котором были выгравированы мягкие волнистые линии, вероятно, символизировавшие воду, когда-то окружавшую Чаризат. Были десятки прекрасных изделий из мифенина, сосуды, заполненные доверху драгоценными камнями, сердоликовые геммы, осколки полированных зеркал из серебра с гравировкой и, наконец, самая большая редкость: драгоценности, зеркала и шкатулки, украшенные круглыми белыми мягкими камнями, считавшимися окаменелыми испражнениями какого-то давно вымершего морского зверя. "Наследница имеет достаточно древностей, чтобы открыть антикварную лавку на Четвертом ярусе", - подумал Хет с черной завистью в душе.

Наследница лениво разглаживала парчу, из которой были сделаны подушки на ее ложе. Ее безмятежность так противоречила взволнованности Риатена, что Хет почувствовал: старик явно проигрывает в споре. Наследница подняла глаза на Риатена и сказала:

- Когда ты говоришь "мы", я полагаю, ты имеешь в виду только Хранителей? - Низкий голос наследницы иногда звучал скрипуче - так скрипит при прикосновении толстый шелк.

Стоявшая рядом с Хетом Илин дернулась, а нервно шагавший Риатен оказался возле кедрового стола и принужден был устало опереться на него. Его рука, легко касавшаяся полированной поверхности дерева, слегка дрожала. Хет поглядел на него с удивлением, но Мастер-Хранитель невидящими глазами уставился в пространство. Потом он произнес:

- Вам ничего другого не остается, как верить мне, повелительница.

- Я и верю тебе, Риатен. Но меня очень беспокоит Констанс. - Она встала. Шелк ее одежд переливался, как вода. Наследница подошла к одному из широких окон, чтобы посмотреть на толпу внизу. - Число его приспешников растет. - Ее губы сжались, выражая отвращение. - Мой возлюбленный отец Электор окружен его прихвостнями. Вот одна из них!

Двор был декорирован зеленью - деревцами и цветами в вазах, а по полу, в каменном углублении, бежал, извиваясь, мелкий ручеек, перетекая из одного прудика, где били фонтаны, в другой. Во дворе толпились нарядные придворные, чьи голоса мешались с музыкой воды и хрустальных колокольчиков, украшающих миниатюрные деревья. Через элегантную толпу шла высокая женщина, одетая в черные развевающиеся одежды, голову которой прикрывал лишь капюшон, такой легкий, что солнце горело на ее белокурых волосах. Толпа расступалась перед ней с готовностью, пожалуй, объяснявшейся далеко не одной вежливостью.

- Это Шискан сон Карадон, дочь судьи Имперского Придворного Суда. Мало того, что Констанс и его присные нарушают обычаи патрициев, они еще развратили дочь судьи...