Город, который построил Я. Сборник. Том 11

 Полтора литра горючих смесей, три банана и пятьсот граммов докторской колбасы с жиром – вот, собственно, и весь ассортимент праздничного стола, который был доставлен друзьями за пятнадцать минут на самую вершину выдающегося, по нижегородским меркам, сооружения с мириадами антенн и металлических тарелок.

 В течение второй четверти часа было уничтожено все, что бултыхалось и пахло в рюкзаках за спинами альпинистов. А, еще через непродолжительное время, милицейский фургон плюс бригада амбулаторных спасателей, уже наблюдали снизу как крупные капли мочи, извиваясь подобно пораженным змеям в грандиозном полете ежесекундно трансформируясь в различные геометрические формы создавая все новые и новые пазлы, плюхались на грязные газоны подножья металлического сооружения. Конец путешествия был сопряжен с довольно опасным спуском трех композиторов "по несчастью" по почти отвесным лестницам вышки, после чего три тучных и сытых тела были введены в "Пропилеи" правоохранительных, а в последствии и лечебно-профилактических учреждений.

Вот, собственно, и вся история про это. Зачем я ее написал – сам не знаю. Мне ее рассказал один из преподавателей консерватории по классу анализа музыкальных форм и контрапункта. Он тогда был еще увлечен моими романсами на стихи Афанасия Фета и всех уверял, что они принесут мне славу. А когда я ее получу, то людям будет интересно все, что связанно со мной и с моей историей жизни. Тогда я напишу этот случай и укажу автора данной истории – К.Т.Такойтов. Все когда прочитают, то скажут:

– А кто это такой Такойтов? Интересный персонаж! Дайте-ка, мы почитаем о нем тоже.

Вот тогда-то они ознакомятся с его новыми произведениями и новаторскими идеями в области нового контрапункта. И скажут:

– Да, пути господни неисповедимы!

Именно, с этого момента начнется долгое, изнурительное и необратимое восхождение к вершинам бессмертия профессора Такойтова.

  Ну, во-первых, знаменитым я пока еще не стал, а во-вторых, я из принципа и непобедимой вредности не буду даже упоминать его имя, чтобы он не подумал, дескать, настоящий успех так просто зарабатывается. Он решил, что сто восемьдесят метров – это и есть та вершина, к которой нужно стремиться и, достигнув ее, ты получишь все! Нет дружище, настоящая слава намного превышает нижегородскую телевизионную вышку. Попробуй освоить Останкинскую башню, не говоря уже о Бурдже-Халифа.

 Так что, простите меня, Какой Такоевич! Не буду я Вас вписывать в соавторы сего рассказа, так как в других ремеслах я мало преуспел. А Вы продолжайте работать над созданием новых музыкальных форм и пуантилистических рудиментов. Может, Вам больше повезет, чем мне!

 Кстати, вчера встретил М.И.Кутузова. Вам от него большой привет!

Страшный секрет

Выдам вам самый страшный секрет со времени начала существования Вселенной, который я подслушал в разговоре Бога и Микеланджело Буонарроти, находясь в состоянии высшего осознания всего сущего.

Бог сказал ему, что самое лучшее для композитора, писателя или художника – это то, чтобы о нем никогда никто не узнал, а творения его сгорели дотла или затерялись в пространствах столетий, никогда никем не найденными.

 Дело в том, что чем талантливее произведение, тем больше автор получает внимания со стороны ценителей искусства, прессы. Понимание собственной значимости развивается очень быстро, и совершенно незаметно для художника. Через небольшой промежуток времени автор великих работ уже не может спокойно воспринимать не только критику, но даже маленькие замечания со стороны коллег, друзей, родных и близких. Морально-нравственный аспект достигает нулевой отметки в течение нескольких мгновений, а для того, чтобы опять начать медленное и вялое восхождение, нужны десятилетия (кому-то столетия). Важно еще и то, что здесь нет исключений. Эти формы деградации человеческой личности подключены гигантскими титановыми проводами ко всем мировым системам вселенского механизма. Они действуют безотказно и безостановочно…

Бог закончил говорить, и, услышав слово сие, Буонарроти отошел с печалью, потому что у него была статуя Давида.