«Сны»

Сон 1

«Блаженная пустота» или «Полеты во сне и наяву»

Я в своих снах всегда летал и летаю до сих пор.

– Ну вот, удивил! Все летают, – сказали мне.

И действительно, все порхают туда – сюда. Но мне всегда казалось, что я это делаю как-то по-особенному. Разбегаюсь, отталкиваюсь и лечу.

 Подо мной копотливо проплывают города, и я иногда, снижаясь, начинаю задевать своими крылами спешащих в них пешеходов. Толкаю их или кричу им что-то оскорбительное, но они и не думают смотреть в мою сторону, проносятся как кометы с болезненной озабоченностью и полному равнодушию к птицам. Тогда я поднимаюсь опять ввысь и лечу к следующему городу. Необычайная легкость бытия и неуловимая волна счастья и блаженной пустоты! Так всю ночь напролет, пока не охвачу весь близлежащий регион.

Иногда мне не удается взлететь. Раз пять пытаюсь разбежаться, подпрыгиваю и шлепаюсь опять на землю. В этот момент я просыпаюсь с ужасной головной болью и чувством жесточайшего грехопадения. И целый день ходишь, как шуруп, вколоченный в троллейбус, не зная чем заняться, как себя оградить от навязчивых идей всемогущества и царства на земле, пока не настают сумерки. Тут, ты опять, оплакивая всех земноводных и простив миру все, отъезжаешь в аэродинамический сон.

 Но сны снами, а в реальности все намного скучнее и предсказуемее. Не только не летишь, а иногда даже не едешь. Порой бывает, что даже не идешь, а только сидишь и ешь. Но это хорошо, когда есть дома суп и стул. Иногда и этого не бывает. Тогда ложишься на пол и стараешься заснуть. Но часто нет и сна, а лежать на полу холодно и вредно. В конце концов, встаешь и идешь к своему двоюродному брату Вадику. А он вместо того, чтобы тебя угостить кизиловым вареньем, пересказывает статью, которую прочитал в журнале "Наука и жизнь" за 1976 год:

– Представляешь, оказывается, человек может летать. Самое сложное – это взлет. Если сможешь удержать свое тело в течение шести секунд в воздухе, то можно сказать – полетел. Есть правда два условия.

Первое: при планировании нужно смотреть только вперед, и чтобы голова находилась на двадцать пять градусов выше прямой линии позвоночника.

Второе: обязательно должна при этом присутствовать вера, без нее ничего не получится.

– У меня нет никакой знакомой Веры, – иронично промямлил я и вышел из квартиры брата, злой и голодный.

 Целый день я ходил кругами по ненавистному мне городу и ждал наступления темноты. Но в ближайшую ночь мне ничего не приснилось, а в последующие – не спалось вообще.

 Тут я измотанный и истощенный решился покончить со всем этим. Вышел из дома и пошел в направлении набережного холма. Там был обрыв, и можно было легко шмыгнуть под откос. Так я и сделал. Но в тот момент, когда я разбегался, чтобы как можно дальше сделать прыжок, неожиданно вспомнил о статье в журнале и попробовал испытать ее на себе. Терять было уже нечего, не было и страха, а только какое-то погребальное любопытство к эксперименту.

 Самое удивительное, что я действительно полетел. Шесть, двенадцать, двадцать четыре, шестьдесят секунд позади. Пять минут, десять, полчаса минули, а я все лечу. У меня не было ни удивления, ни радости, а просто состояние полного безразличия и отрешенности от самого себя.

 А вот и первый город. Немного снижаюсь и сажусь на крышу двенадцатиэтажного дома. Посидев там с минуту, прыгаю с него и, пролетев над дворовой футбольной площадкой, опускаюсь, чтобы ошарашить своим неожиданным появлением играющих в мяч. Но никто меня не замечает. Тогда я, слегка ошеломленный непонятным безразличием футболистов, разбегаюсь, чтобы опять взлететь. Мне это легко удается, и, набрав нужную высоту, отправляюсь в следующий город. Несколько селений  минуло, но картина была все та же: одинаковые дома и одинаково грустные люди. Но самое главное, что меня нигде не замечали, как будто меня не существовало вовсе.

– Эй, ребята! Я здесь! – но компания гопников прошла мимо, не заметив меня.

Мне остается только планировать и наслаждаться легкостью перескакивания из одного города в другой. И вот очередной взлет – столбы, провода, огороды, автомагистрали, бесконечная пшеница и ячмень. Куда ни взглянешь, кругом леса и болота. И днем и ночью одно и тоже – свежий эфир и попутный шквалистый ветер.

 Прилично намотав круги по радиусам, диаметрам и перпендикулярам, я захотел  устремиться вниз и еще раз испытать все то, что так недавно ненавидел. Но земля меня не принимала: леса горели, реки вышли из берегов, люди стреляли друг в друга, и не было места для приземления. Оставалось только находиться в подвешенном состоянии между землей и небом. Но это хуже чем голод, хуже чем боль и лишения. Где я, и кто я такой? То ли большая птица без гнезда и животных инстинктов, то ли летающий гомосапиенс без принципов, морали и центра тяжести. В тот момент я не смог себе ответить на этот вопрос, так как был лишен побуждения к анализу и самобичеванию. Но какая-то неведомая сила направляла меня вверх. И я, обогнув грозовое облако полное свечений и ужасов, устремился в противоположную сторону от земли.