Город Леиматри (СИ)

Костик смотрел сквозь него, затем поднял голову, словно его невидимый знакомый встал позади Власа. Парень невольно обернулся. Пусто.

- Она говорит, что ты стал настоящим красавцем, - нагонял жути мальчик.

- Кто - она?

- Твоя мама.

Немов внезапно разозлился. Он не любил говорить о родителях и тем более ненавидел, когда эту тему поднимал кто-то посторонний. Хоть все и выглядело неестественно, но в его мыслях поселилось сомнение. О том, что тут случилось много лет назад, Костя мог случайно услышать в чьем-нибудь разговоре. И нечего тут мистифицировать.

- Я понимаю, тебе не хватает сейчас любви и заботы, но, поверь, все будет, - Влас присел рядом и обнял малыша. Ему захотелось подарить чувство защищенности, безопасности и полного покоя. Но Костя поднял свои зеленые глаза и произнес:

- Она спрашивает, почему ты не спишь в последнее время? Она беспокоится, вдруг ты заболеешь.

- Так, хорошо, - Влас глубоко вздохнул, отгоняя наваждение. - Как ее зовут?

Воронцов перевел взгляд в сторону и ответил:

- Валерия. Родилась девятого марта одна тысяча девятьсот семьдесят девятого года. Она говорит, у тебя три родинки на лопатке и родимое пятно на правой коленке.

Волосы на голове зашевелились. От страха и пробирающего до самых костей холода, который прошел сквозь Немова. Нахлынула полная апатия, как после долгой и трудной физической работы. Он сидел неподвижно и пристально вглядывался перед собой. «Да что я хочу тут увидеть? Мальчик выдумывает! Не бывает призраков», - уговаривал себя парень. Но Костик подтверждал обратное.

- Ты всегда в моем сердце. Умирать было не больно, все случилось мгновенно. Потом долгая, мучительная отрешенность и непонимание. Где мы? Что случилось? Как выбраться из бестелесного мира, как вернуться? Было невыносимо осознавать, что это конец. Внезапный и такой нечестный. Но было одно успокоение: вы, мои любимые сыновья, рядом, со мною. Я перебралась в наш дом и наблюдала, как вы растете, я наполняла вашу жизнь  любовью. Но чувствовали ли вы?

Голос мальчика дрогнул.

- Она плачет, - он опустил глаза. - Ей так тесно здесь... Мне ее жаль! Ей надо помочь выбраться.

Власа бросало во все стороны. Он ущипнул себя, думая - все просто сон. Лоб покрылся потом, выступили слезы.

- Как ты видишь?

- Не знаю, просто вижу, - пожал плечами ребенок. - Их тут много.

- Много? - растерялся Немов.

- Очень. Весь Город переполнен призраками. Они мучаются.

- Так, так, - запаниковал Влас, сжимая кулаки. «Возьми себя в руки! Это может быть детской фантазией, и всего лишь. Надо убедиться. А если... все правда?» Одна мысль, что его родители совсем близко, с ними можно общаться вызывала бурю эмоций и настоящую физическую дрожь в области груди. Мозг заработал, как сумасшедший, перекраивая примитивный взгляд на жизнь и смерть в новую модель. - Мам, ты тут?

Костик кивнул.

- Скажи, что ты подарила на мой день рождения тогда?

- Футбольный мяч и ворота, - передал он слова невидимой женщины.

- Так и было, - прошептал Немов. - А мы сможем разговаривать в любое время?

Мальчик вновь положительно покачал.

- Я с ними часто общаюсь, особенно, когда грустно.

- Не боишься их?

- Нет. Можно, я буду спать?

- Конечно. Я останусь тут, - пообещал Влас, смотря теперь на Костика, как на сокровище.

Воспаленное от недосыпа восприятие реальности вконец притупилось. Не успев ничего подумать, он и сам погрузился в темноту, сидя на полу и запрокинув голову на кровать.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ.

Кира ворочалась всю ночь. Она никак не могла избавиться от наваждения - образа Гронского, который преследовал ее повсюду. Воронцова слышала его голос, такой отчетливый и близкий. Видела размытые очертания лица. Пыталась дотронуться, но не могла - Ян ускользал, растворялся в тумане, опустив полные одержимости глаза в пол. Там, во сне, она пыталась убедить его остаться, умоляла, и получала в ответ тишину.

«Я в полной растерянности. Кажется, меня опустошили и бросили. И нет никакого завтра, никакого будущего. Как с этим жить? Почему все так несправедливо? Почему в этой жизни я не могла быть просто счастлива?» - плакала Кира в подушку.

Одно она знала наверняка: раскисать нельзя, иначе ничего точно не изменится. Так думали и остальные ребята. Впервые ранним утром все были в сборе. Подвал освещала не только одинокая лампа, но и свет с улицы, пробивавшийся через небольшое окошко. Лева заботливо приготовил горячие бутерброды, заварил чай и испек черничный пирог. Но веселой обстановки уже не было.

Софа была мрачнее тучи, скрывая красные от слез глаза. Мирон и Крис сидели друг напротив друга, загадочно переглядываясь. Кира спустилась последняя. По пути она думала, что же сказать, но увидев ребят, поняла - слова не требуются и можно не стараться. Завтрак прошел в полном молчании. Первым заговорил Смирнов.

- У кого какие мысли? - спросил он.

- Мысли у всех одни, а вот как реализовать их - неясно, - ответила Ильева, нервно потирая руки.

Ей было искренне жаль близняшку, но кроме слов поддержки она сейчас ничем не могла помочь бедной Софе.

- Решение одно - предложить Леиматри что-то стоящее. Для обмена, - предложила Воронцова.