Читаем Город мастеров, или Сказка о двух горбунах полностью

Так, значит, песню сочинил он?

К л и к - К л я к. Он, ваша светлость, он.

Н а м е с т н и к. А кто его друзья?

К л и к - К л я к. Весь город, ваша светлость. Да что город - все деревни кругом его знают. И говорят даже, будто его знают все звери и птицы в наших лесах.

Н а м е с т н и к. Вот как! Даже звери и птицы? А ты? Ты тоже дружен с этим метельщиком?

К л и к - К л я к. Что вы, ваша светлость! Я его ненавижу. Он смеется надо мной! Пока его нет - все хорошо, а как только он появится, сразу всем кажется, будто я дурак. Это очень неприятно, ваша светлость.

Н а м е с т н и к. Я думаю.

К л и к - К л я к. А хуже всего, ваша светлость, что он смеется надо мной при Веронике.

Н а м е с т н и к. А кто она такая, эта Вероника?

К л и к - К л я к. Кто такая Вероника?! Это первая красавица в нашем городе, ваша светлость, а может, и на всем свете. Если бы вы ее увидели, клянусь вам, - даже вы влюбились бы в нее. (Фыркает в кулак.)

М у ш е р о н (тихо). Придержи язык, Нанасс!

К л и к - К л я к. Как это - придержать язык?

М у ш е р о н. Молчи. (Наместнику, громко.) Вероника, ваша светлость, это дочь прежнего бургомиетра, старшины златошвейного цеха Фирена Старшего.

К л и к - К л я к. И сестра Фирена Младшего, того самого парня, которого вы изгнали из города.

Н а м е с т н и к. А-а! (Клик-Кляку.) Так тебе, значит, нравится дочь прежнего бургомистра? Ты хочешь на ней жениться? А что она? Согласна выйти за тебя замуж?

К л и к - К л я к. Нет, ваша светлость. Это очень странная девушка. Мне даже кажется, что она влюблена в кого-то другого.

Н а м е с т н и к. В кого же?

К л и к - К л я к. Одно из двух: либо в Маленького Мартина, либо в этого шута Караколя. Но Мартин женат, а Караколь горбат. Поэтому я надеюсь, что она все-таки когда-нибудь согласится выйти замуж за меня.

Н а м е с т н и к. Я тоже надеюсь. Мы сыграем эту свадьбу, Гильом. Будет неплохо, если дочь старого бургомистра выйдет за сына нового бургомистра. Как ты думаешь?

Б о л ь ш о й  Г и л ь о м. Она заслуживает такого наказания, ваша светлость.

К л и к - К л я к (в восторге). Благодарю вас, ваша светлость! Благодарю вас, ваша милость!

Н а м е с т н и к. Готовьтесь к свадебному торжеству, бургомистр.

М у ш е р о н. Ваша светлость! Мастер Фирен не отдаст дочь за моего сына. С тех пор как меня назначили бургомистром, а его сына изгнали из города, он и смотреть на меня не хочет.

Н а м е с т н и к. Пустое! Если предо мною не устояли стены вашего города, то не устоит и прежний его бургомистр. Я сам поговорю с ним.

К л и к - К л я к. А когда же будет моя свадьба, ваша светлость?

Н а м е с т н и к. А вот когда ты избавишь город от дерзкого метельщика.

К л и к - К л я к. От горбатого Караколя?..

Н а м е с т н и к. От метельщика. Пока он ходит по улицам, ни тебе, ни мне не будет покоя.

К л и к - К л я к. Это сущая правда, ваша светлость, Но только как же от него избавиться? По-моему, вам это гораздо легче сделать, чем мне. Прикажите отрубить ему голову - и всё тут. Говорят, что ваш господин Гильом делает это очень ловко.

Н а м е с т н и к. Но ты же сам сказал, что весь город стоит за него.

К л и к - К л я к. И это правда. Если ему отрубят голову, так уж мне и моему отцу, наверно, несдобровать, а может быть, и вам с господином Гильомом.

Н а м е с т н и к. Обо мне с господином Гильомом можешь не беспокоиться. Мы уж как-нибудь постоим за себя.

Б о л ь ш о й  Г и л ь о м. Береги лучше свою голову.

К л и к - К л я к. Понятно, своя голова мне дороже вашей. Поэтому-то я и боюсь подступиться к Караколю.

Н а м е с т н и к. Ну, если ты так боишься этого маленького метельщика, так, верно, он и вправду чего-нибудь да стоит. Может быть, нам женить на Веронике его, как ты полагаешь, Гильом?

Б о л ь ш о й  Г и л ь о м. Это будет прекрасная пара, ваша светлость.

К л и к - К л я к. Да что вы, господин Гильом! Что вы, ваша светлость! Вероника и Караколь - пара! Вероника - и несчастный горбун!.. Да ей и на улице нельзя будет показаться рядом с этим горбатым уродом! Ей придется прятаться от людей в носилках, как вашей светлости...

Н а м е с т н и к (в бешенстве хватает его за горло длинными цепкими руками и говорит сдавленным голосом). Если ты скажешь еще хоть одно слово...

Б о л ь ш о й  Г и л ь о м (тоже бросаясь на Клик-Кляка). ...мы задавим тебя, как мышь!

М у ш е р о н. Ваша светлость! Ваша милость!

Клик-Кляк хрипит.

Н а м е с т н и к (отпускает его и говорит спокойно). Что ты хочешь сказать нам, молодой Мушерон?

М у ш е р о н. Ваша светлость, уж лучше пусть он ничего не говорит.

Н а м е с т н и к. Нет, отчего же? Я слушаю его со вниманием. Так ты говоришь, Мушерон Младший, что берешься избавить нас от метельщика?

К л и к - К л я к (сдавленным голосом). Берусь, ваша светлость.

Н а м е с т н и к. Очень хорошо.

К л и к - К л я к. Только я не знаю, как это сделать...

Н а м е с т н и к. Ты можешь затеять с ним драку...

К л и к - К л я к. Он побьет меня.

Н а м е с т н и к. Ну, так подстереги его где-нибудь ночью...

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза