Город на берегу неба

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Рус беспомощно улыбнулся:

— Всякий раз, когда ты об этом спрашиваешь, получается так, что я думаю о тебе. Не специально, честное слово!

Она хихикнула, а он, вдруг став серьёзным, остановился и развернул её лицом к себе.

— Оль, кто я для тебя? — спросил он. — Только откровенно. Не щади и не приукрашивай действительность.

Она затихла, вглядываясь в его глаза. Рус не торопил с ответом — тоже смотрел ей в лицо и молча ждал.

— Я… не знаю, — выдохнула она наконец виновато. — Правда, не знаю.

— Нам осталось всего несколько дней вместе, — тихо сказал он. — Мы вернёмся в Сан-Франциско, а потом… потом я должен буду уехать. Ты это понимаешь?

— Понимаю. Я… помню об этом, — кивнула Оля.

— Неужели ты даже не будешь скучать обо мне, бессердечная девчонка? — усмехнулся он, умело пряча разочарование.

А она вдруг качнулась на носках вперёд и принялась покрывать его лицо и губы торопливыми, короткими, жгучими поцелуями, снова и снова, опять и опять, бесконечно, беспорядочно, не останавливаясь ни на секунду. И эти поцелуи сказали ему намного больше слов… Обалдев на миг от этого напора, Рус быстро пришёл в себя, обнял её, прижав к стволу дерева, и стал так же горячо целовать в ответ. “Господи, да как же тебя отпустить?! — стучало в висках набатом. — Не хочу отпускать… не хочу… не хочу…”

Одну небольшую, но важную победу над Олиным прошлым Рус всё-таки одержал: она убрала с заставки своё фото с тем смазливым блондинчиком, заменив его на снимок дерева-гиганта — того самого, под которым они с Русом так неистово и самозабвенно целовались в парке Редвуд… Он опять же обнаружил это совершенно случайно и не стал заострять внимания, чтобы не смущать Олю, однако сам факт не мог его не порадовать.

Трудно было поверить, но почти две недели путешествия подходили к концу. Позади остались сотни и сотни миль, преодолённых на мотоцикле, пыль калифорнийских дорог, новые города, парки, горные массивы, озёра и реки, прекрасная линия побережья Тихого океана… Всё это навсегда осталось в сердце у обоих, приправленное щепоткой специй со вкусом и запахом их скоротечного, но такого искреннего и пронзительного романа.

Последним городом, который они посетили, оказался Мендосино, расположенный в одноимённом округе, известном своими винодельнями и пивоварнями. Рус с Олей до изнеможения бродили по лесам и холмам, любовались видами океана, бесконечно фотографировали друг друга и делали совместные селфи, словно понимая — это единственное, что останется на память им обоим…

А последним мотелем, где они остановились перед возвращением в Сан-Франциско, стало дивное местечко с говорящим названием “Merry Christmas!”*

— Я сошёл с ума, или ты тоже это видишь? — спросил Рус, когда из темноты выступило здание мотеля, ярко освещённое мерцающими электрическими гирляндами, а в центре небольшого дворика обнаружилась сверкающая и переливающаяся наряженная ёлка.

— С ума поодиночке сходят, — осторожно отозвалась Оля. — Вообще-то на дворе конец марта… Ёлкам явно не сезон.

А Рус уже глушил мотор мотоцикла.

— Слушай, поехали отсюда, а? — сказала Оля недовольно и опасливо. — Не хочу здесь останавливаться…

— Думаешь, хозяин — буйнопомешанный? — Рус подмигнул ей. — Да и хрен бы с ним… Пусть даст нам комнату, я зверски устал. Совсем не улыбается ехать дальше на ночь глядя и искать что-то ещё…

Обстановка внутри была под стать: рождественские веночки, чулочки, украшения и — вишенкой на торте — сам владелец, который выглядел абсолютно как Санта-Клаус, даже борода и усы были в наличии, разве что полушубок заменял вязаный красный свитер с оленями.

— Хо-хо-хо! — поприветствовал их хозяин в лучших традициях Санты. Оля закатила глаза и незаметно покрутила пальцем у виска.

Несмотря на некоторую придурь, фанат Рождества проявил себя добродушным и приветливым чуваком и тут же предложил им отличный удобный номер. Внутри всё оказалось не так по-рождественски навязчиво, но знакомые мотивы всё равно угадывались повсюду: красно-бело-зелёные оттенки, преобладающие в интерьере, хвойные ветки… Осмотревшись, Оля сделалась ещё более недовольной и насупленной.

— Ты как хочешь, — заявила она наконец, — но мне здесь не нравится.

— Да ладно тебе, — удивился Рус, с наслаждением сбрасывая на пол тяжёлый рюкзак, — в чём проблема?

— Я просто не люблю Рождество, — поколебавшись, выдала она всё-таки. — Не очень хорошие воспоминания с ним связаны.

“Ага, а на телефоне у тебя стояла рождественская фотка!” — мысленно возразил Рус, но вслух не стал оспаривать её аргумент.

— Что ж, это твои личные ассоциации из прошлого, — невозмутимо заметил он. — Теперь ты со мной. Извини, но я заставлю тебя вытеснить старые воспоминания — новыми.

Она недоумевающе заморгала.

— Что ты имеешь в виду?