Город Перестановок

– Я разбудил вас не без причины. Скоро мы собираемся вступить в контакт с ламбертианами. Это могло произойти и раньше, но были некоторые осложнения, политические пертурбации.

Теперь она его совершенно не понимала.

– Контакт с ламбертианами? Что это должно значить?

Дарэм указал на неподвижное насекомое, всё ещё обращённое к ним брюшком и гениталиями.

– Это не просто случайно подвернувшийся вид, а вершина жизни в «Автоверсуме». Они разумны, обладают сознанием и очень умны. Технологиями они почти не владеют, зато их нервная система почти в десять раз сложнее человеческой, а для решения некоторых задач они могут заходить и гораздо дальше, образуя своими роями нечто вроде компьютеров. У них есть физика, химия, астрономия. Им известно о существовании тридцати двух атомов, хотя управляющих атомами законов клеточного автомата они пока не вычислили. И ещё они построили модель прапланетного облака. Это разумные существа, и им хочется знать, откуда они взялись.

Мария провела рукой перед экраном, повернув ламбертианина обратно головой к ним. Она начинала подозревать, что Дарэм действительно верит в каждое слово, которое произносит. В таком случае, может быть, не он сам придумал этих инопланетян. Может, какая-то другая его версия – оригинал из плоти и крови? – обманывает их обоих. Если дело обстоит именно так, она спорит не с тем, с кем нужно. Но что ещё ей делать? Возносить небу молитву об освобождении?

– В десять раз сложнее человеческого мозга? – повторила она, еле шевеля языком.

– Их нейроны используют для передачи сигнала полимеры-проводники вместо потенциала действия на мембранах. Сами клетки по размеру сравнимы с человеческими, но каждый аксон и дендрит способен переносить множественные сигналы, – Дарэм сдвинул точку обзора в глубь глаза ламбертианина и продемонстрировал. Нейрон зрительного нерва при ближайшем рассмотрении включал тысячи молекул, похожих на верёвки с хитро вывязанными узлами и протянувшихся по всей длине клетки. В дальнем конце каждый полимер соединялся со своего рода пузырьком-везикулой. Узенький молекулярный канатик казался крохотным даже рядом с этим микроскопическим мешочком из клеточной мембраны, отделённым от внешнего мира. – У них почти три тысячи разных нейромедиаторов; всё это белки, состоящие из трёх субъединиц, каждая из которых существует в четырнадцати вариантах. Немного напоминает человеческие антитела – тот же трюк для образования широкого спектра форм. И они связываются со своими рецепторами столь же избирательно, как антитело с антигеном, так что каждый синапс представляет собой биохимический коммутатор на три тысячи каналов без малейшей возможности перепутать линию. Такова молекулярная основа мышления ламбертианина. – Не без иронии, он прибавил: – А это больше, чем имеем вы или я, у нас нет молекулярной основы для чего бы то ни было. Мы по-прежнему пользуемся старыми мозаичными моделями человеческого тела – расширенными и модифицированными по вкусу, но базирующимися на тех же принципах, что и первая говорящая копия Джона Вайнса. Существует долгосрочный проект с целью дать людям возможность вычисляться на атомарном уровне… но, не говоря о политических сложностях, даже энтузиасты этого дела постоянно находят себе более насущные занятия.

Дарэм вновь сдвинул точку обзора, провёл её сквозь оболочку клетки и развернул, так что стала видна хвостовая часть нейрона. Цветовой код он сменил с атомарного на молекулярный, выделив разные нейромедиаторы различными оттенками. Потом разморозил изображение.

Несколько сереньких везикул – пузырьков, образованных липидной мембраной – вскрылись, исторгнув потоки ярко окрашенных пятнышек; кувыркаясь, пятнышки проплывали мимо точки обзора, оказываясь вблизи глобулами сложной неправильной формы, поражающими разнообразием структур. Дарэм вновь развернул точку обзора и двинул её вперёд, к противоположной стороне синапса. Наконец Мария различила разноцветные рецепторы, погружённые в клеточную мембрану принимающего сигнал нейрона: длинноцепочечные молекулы, скрученные в плотные кольца с углублениями неправильной формы на том конце, который виднелся снаружи клетки.

Несколько минут они следили, как тысячи разномастных нейромедиаторов отскакивают от одного из рецепторов, пока Дарэм не соскучился и не обратился к программе: «Покажи совпадение». Изображение на секунду расплылось, затем вернулось к первоначальной скорости, как раз перед тем, как молекула нужной формы наконец ударилась о мишень. Она соответствовала рецептору и встала на место. Дарэм протолкнул точку обзора сквозь мембрану как раз вовремя, чтобы показать, как внутренняя, погружённая часть рецептора в ответ на присоединение медиатора меняет конформацию.

– Теперь, – пояснил Дарэм, – рецептор катализирует активацию другого медиатора, который передаст энергию соответствующему полимеру, если только с ним уже не связан ингибитор сигнала, блокирующий медиатору доступ. – Он снова отдал приказ программе, та взяла на себя управление точкой обзора и продемонстрировала все упомянутые стадии.