Город потерянных

Сначала непроглядная, постоянно перебиваемая галдежом аборигенов, а потом что-то мимолетно в ней сверкнуло, словно вспышка, и исчезло вновь. И снова вспыхнуло, растворившись в черном цвете.

А потом возникло лицо.

Сонька.

Улыбающаяся, с задорными косичками и вздернутым носиком, с розовыми брекетами и пушистыми игрушечными наушниками. И рядом Кир – статный, высокий, довольный и радостный, обнимающий девушку. И я. Я стою и снимаю их на камеру телефона, мы о чем-то весело хохочем.

А потом перед моими глазами пронеслась совершенно противоречащая предыдущему видению картина.

Те же Сонька и Кир, только немощные, все в грязи, исхудавшие донельзя и пугающиеся любого звука. Сонька протягивает ко мне свои бледные руки и просит спасти их. И я говорю им, что мы ничего не можем сделать, ведь мы – все мы – в ловушке, и это конец. И Кир смотрит на меня такими умоляющими глазами, которых нету ни у одного семнадцатилетнего парня. Детскими наивными глазами. Полными слез.

Но Сонька же обещала нам, что будет держаться до последнего. И я так подвела ее, вися, подвешенная за лиану, и в душе у меня какие-то мелкие червячки стали с удесятеренной скоростью поедать мою плоть, принося при этом ужасную боль.

Я не помнила, как раскачалась на «виселице» и кроссовком вмазала прямо по лицу вожака. Я не помнила, что кричала Киру, но помнила, что он схватил Соньку и стал ногами карабкаться с ней по лиане, а я отбивалась от лезущих на нас аборигенов. Мозг был в тумане. Сосуды болезненно пульсировали, разливая кровь по венам. И в голове билось лишь одно слово.

– Еще немного! – Кир уцепился зубами за лиану, и, перекинувшись через конструкцию, держащую нас над огнем, бережно положил Соньку поверх. – Тут есть что-то наподобие диска, можно распились лианы и освободить руки. Лезь давай, я прикрою!

Я охотно подчинилась Киру и, цепляясь ногами за лиану, быстро покарабкалась наверх. Кир уже успел освободить себе руки, и теперь летел с расставленными ногами на аборигенов, ака тарзан на добычу. Послышались глухие удары. Пару дикарей выругались на своем слипстоунском языке, а он расхохотался и пошел по второму кругу.

– Что за черт?! – Анна бегала вокруг всего этого, пытаясь понять, что за фигня тут происходит. – ЧТО ЗА?!

– Это провал, детка! – прокричала я.

Я быстро вскарабкалась наверх будки, и когда ноги нащупали под собой опору, грохнулась вниз на прочный железный каркас. Руки освободила тоже достаточно быстро, и они, уже полупосиневшие, приятно стали покалывать, предчувствуя свободу.

– КИР?! – пытаясь перекричать галдеж аборигенов, крикнула я. Почти сразу же до меня донеслись одобрительные возгласы. – УНОСИМ НОГИ! БЫСТРО!

Я огляделась в поисках защиты. Таковой в свободном варианте не нашлось, зато между огромными шестеренками и «насосом» проходило некое подобие железного крюка, цепляющегося за свободной конец будки. Я подскочила к нему, и, насколько это можно было быстро, со всей силы рванула на себя.

Послышался треск, и железный крюк нехотя вышел из затрещины, оставшись у меня в руках. Тяжелый, зараза. Я подползла к краю конструкции, шатаясь, как пьяный медведь с крюком, и вглядываясь вниз.

– Я уже! – Кир разогнал лиану и покарабкался наверх. Пару дикарей, желая схватить его, встали на самый край воронки.

Я смотрела, как они со всей силы размахиваются, пытаясь схватить его за ногу, а потом, потеряв равновесие, падают прямо в горящий костер, неистово вереща, как белуги.

Киру оставалось проползти еще около двух ярдов, и я видела в его глазах огонь азарта и победу. Но вдруг…

Его лицо сменилось на затравленное выражение, челюсти сжались с такой силой, словно он пытается раскусить грецкий орех. Он крепко уцепился руками за лиану, и… стал съезжать.

– Кир?! – я вытянула руку вперед. – Что за?!

– Черт возьми, Аза, меня схватили! – Он стал судорожно перебирать руками. – Черт возьми!

Ах, точно.

Крюк.

Все-таки, не зря я его взяла.

Я высунулась наполовину. Ага. Дикарь держал его за одну ногу, в то самое время, как остальные аборигены держали его ногу, не давая упасть в костер на случай удачной операции. Там, где уже побывали их когти, в флисовых штанах остались рваные дырки и кровоподтеки.

– Потерпи немного! – я замахнулась, прикидывая, в какую часть головы дикаря должен попасть крюк, чтобы оглушить его.

– Только, пожалуйста, не попади мне в голову! – Кир пригнулся.

А в следующую секунду произошло сразу два события, изменившие ход моих мыслей и заставившие вторую Азу Джонсон запаниковать сильнее, чем когда-либо. Будка, на которой я полусидела, вдруг резко подпрыгнула и так же резко опустилась. И крюк, который я не выпускала все время, пока находилась тут, мелькнул между оранжевыми языками пламени и скрылся из виду.

– Черт тебя бери, АЗА! – Кир стал судорожно оглядываться. – ОБЕРНИСЬ!!!

Уж лучше бы я этого не делала.

К нам бежала целая толпа из десяти-двенадцати аборигенов, каким-то фигом умудрившихся залезть наверх. Чтобы надавать тумаков, скрутить и теперь уже без церемоний бросить нас в огонь, у них оставалось меньше двух минут.