Город принял

– Не хочу, – отрезал Скуратов. – У нас в третьем классе был второгодник Цветков. Он у меня увидел красивый цветной карандаш, говорит: «Дай посмотреть», я протянул, а он пальцем поперек карандаша – раз! В дребезги! С тех пор мне все эти дурацкие фокусы не нравятся…

Я тихонько засмеялся, представив маленького аккуратненького Скуратова, гордо достающего из пенала свой заветный цветной карандаш – наверняка жалел заточить его, все берег для какого-нибудь подходящего случая, – и сопливого переростка-второгодника, уже вспотевшего от предвкушения приготовленной пакости…

Рита позвала негромко:

– Стас, а Стас!

Я наклонился к ней поближе.

– Я что-то недопонимаю. Бросили эту женщину, потерпевшую, помчались на следующий вызов. А с ней-то что будет?

– Ты ведь на «скорой» работала? – спросил я.

– Работала.

– Вот привезла ты в больницу человека. Допустим, с инфарктом. По дороге сделала уколы, ну и все там что полагается…

– Так…

– Что – так?… Остаешься лечить этого больного? Или дальше помчишься?

– Ну, это же ведь «скорая»… – улыбнулась Рита.

– Мы тоже «скорая», – сказал я. – С другим несколько уклоном. А по делу о разбоях в подъездах работает третий день специальная группа. Ты же видела Колотыгина и Мищенко?

– Да.

– Вот они и занимаются только этим. Мы выедем по-скорому, потерпевшего допросим. Иногда случается и жулика на месте заловить. А вся остальная забота – на них…

– А если не получается заловить?

– Тогда уже без нас…

Задирака развлекал себя негромким пением. Песня у него была немудрящая, но абсолютно профессиональная. С чувством мурлыкал он под нос:

Моя милка – как машинка,Состоит из трех частей –

Карбюратор, радиаторИ коробка скоростей!

Глухо шумели баллоны по мостовой, шоркали на трещинах асфальта, шипели по лужам, мерный бой поршней убаюкивал. Красный блик солнца полоснул по окнам домов и нырнул испуганно в тучи. Трещали, монотонно бубнили голоса в динамике рации. Халецкий о чем-то рассказывал Скуратову:

– …Гиксосы принесли военную лошадь, колесо боевой повозки и сталь мечей. И понеслась, покатилась история…

А Юра Одинцов объяснял Рите:

– …Для собачек соревнования проводятся по тысячебалльной системе. Собачки-чемпионы по девятьсот восемьдесят – девятьсот девяносто очков набирают. Но на обычной работе они похуже. Суета, успех, многолюдство вокруг их портят…

Скуратов:

– …Женщинам любой неудачник кажется дураком…

Рита:

– …Человек с собакой на поводке – система с обратной связью…

Так и въехали на стройку – горы песка, котлован, лабиринт железобетонных плит и конструкций. Сбоку у ограды густо разросшегося палисадника – одинокая фигура участкового с неизменной планшеткой-«лентяйкой» в руках. Взмахнул планшеткой в сторону кучи яично-желтого рассыпчатого песка:

– Вот он, голубчик…

В песок полузарылся тупорылый, очень ржавый снаряд – он похож на шелудивую, в парше и лишаях свинью.

– Эхо войны, – бодро откликнулся Задирака.

– А как вы его сыскали? – спросил я.

– Да вон красавец отличился. – Участковый показал на работающий поблизости экскаватор.

Водитель, громадный парень с толстой ватной спиной, заметив внимание к своей персоне, резко раскрутил горбатую машину на одном траке – так, что нам и не видать его было из-за капота экскаватора, – и с ревом, визгом, треском принялся выгрызать ковшом из грунта новую гору песка.

– Эй, Семериков! Семери-и-ков! – заорал участковый и, чтобы не оставить никаких сомнений, пронзительно засвистел в свисток.

С размаху воткнул экскаваторщик ковш в землю, выключил мотор, спрыгнул и подошел вразвалку, отирая лапы-руки масленой паклей.

– Вот тоже жестяные соловьи на мою голову! – сказал сердито. – Ну чего, спрашивается, шум поднимать?

– Чего-о? Ты, Семериков, доложи лучше начальству про свои подвиги! – грозно морщит белесые бровки на румяном лице участковый.

Парень досадливо махнул рукой:

– А-а, день пропал!..

– А что такое случилось-то? – спросил Скуратов.

– То, что чуть-чуть не устроил нам всем веселую жизнь!

– Да бросьте вы, Василий Иваныч! – взвился Семериков. – Я ведь осторожно! Я же ас! Хотите, я вам ковшом с земли ваши часы подниму и вам же в ладонь положу? А уж такую-то дуру откатить – делать нечего! Тем более что взял я ее ласково, как дитю малую…

– А технику безопасности знаешь? – сердито спросил участковый и повернулся к нам: – Ссыпал он грунт с ковша, а оттуда снаряд торчит. По инструкции обязан остановить работу, организовать охрану места обнаружения и срочно вызвать милицию! Экзамен сдавал? Инструкцию подписывал?

– Ну да! Вас вызовешь, весь участок оцепите, работа стоп! – захрипел от злости парень. – Пока суть да дело, полдня рабочего кошке под хвост! А мы и так с планом горим. Мне интересу мало по среднесдельной отовариваться. И под дождичком припухать без дела нет охоты!

– Ты мне брось про план баки забивать, – спокойно сказал участковый, и в перебранке мне слышалось что-то домашнее. – Ты про пятерку из заработка жалкуешь. А Нинку свою, а Сережку не жалко? Про тебя уж, дуролома, я и не говорю…

– Ладно, ты, Василий Иванович, меня не жалей…