Город пропащих

- Подпольщик треканый, - рассмеялся Федор, все внимательно выслушав. - Борец! Замочат его, и все дела...

- Так ты не будешь с ним встречаться? - осторожно спросил Семен.

- Непременно встречусь, - невозмутимо ответил Федор. - Меня это ни к чему не обязывает. И потом, я ни про какие их шуры-муры не слыхал. С меня взятки гладки... Если он позвонит тебе, дай ему мой телефон. Ночью я, как правило, в хате.

Семен попытался внушить ему, что дело уж больно рискованное встречаться с человеком, которого изгнали из своей среды такие влиятельные и всесильные кадры, как Мирон. Но Федор только смеялся в ответ, представляя мысленно двух "петушков" и их недотепистую компанию. Конечно, они были вооружены и могли взять количеством, но с мозгами там было плоховато. Вот Аджиев, да, этот в бараний рог способен скрутить Купцова, но он занят сейчас другим. И скорее сейчас помощник Федору, чем враг.

- Ты увидишь, Семен, - обнадежил Федор товарища, - "Руно" лопнет, и я им в этом помогу.

В тот же день Шиманко битых три часа терзал Мирона, а вместе с ним и подобострастного Костика на предмет того, можно ли доверять Стреляному, если им все-таки удастся перекупить его, когда он будет служить у Аджиева.

Свой человек в команде Китайца! Об этом Генрих Карлович и мечтать не смел, а тут удача шла прямо в руки. Судя по рассказу Мирона, Стреляный отличался независимым нравом и умом, был падок на деньги и не чужд воровскому братству. Все эти качества устраивали Шиманко, но ему, конечно, надо было обязательно самому поговорить с Федором, чтобы составить собственное мнение об этом человеке. Бабки Генрих Карлович согласен был отстегнуть, но за "верняк". Не хватало еще, чтобы ему "крутили динамо". Да и поди достань потом огражденного столь высоким покровительством Стреляного.

Сейчас Шиманко был занят тем, что уже полностью собрал и оформил бумаги для регистрации собственного благотворительного фонда помощи детям-сиротам Чечни и детям погибших там военнослужащих. Эта программа обещала стать подлинно золотым дном. Он сумел привлечь к ее реализации немало влиятельных официальных лиц. Аджиев нужен был Генриху Карловичу как воздух, потому что одно его имя явилось бы для многих других предпринимателей порукой в надежности. Оно сделало бы хорошее паблисити видимой стороне замысла, а уже тогда и невидимая часть принесла бы крупный выигрыш.

Признаться, как о дальней своей цели Генрих Карлович подумывал о Калаяне. Отчего-то казалось ему, особенно когда он познакомился в одной элитной милой компании с его супругой, Розой Гургеновной, что Калаяна можно будет перетянуть на свою сторону. Но данная операция требовала времени и терпения. Так что стоило бы начать пока со Стреляного.

- Вы завтра мне к полудню представьте вашего героя, - приказал Генрих Карлович подчиненным. - Я поговорю с ним один на один.

...- Вот, будет теперь носиться с этим ублюдком, - недовольно сказал Костик, когда они с Мироном вышли от босса. Витебский промолчал, потому что думал о том же, а главное - о величине суммы, которую наверняка отвалит Шиманко Стреляному.

Мирона вообще-то с некоторых пор бесила возня Генриха Карловича вокруг так называемой легальной деятельности. Старик явно "заболел" желанием стать большой общественной шишкой, захотел тусоваться на разных приемах и презентациях, мелькать на телеэкране, здороваться за руку с министрами. И как-то забыл о том, какой черновой работой добывались башли на его непомерно растущее тщеславие.

Мирон предпочел бы тихие аферы, тем более что возможностей для них представлялось достаточно. Но Шиманко был неумолим. Он пристроил Витебского в помощники депутата и, вручив ему корочку, видимо, считал, что подарил тому миллионы "зеленых".

Мирон уже жалел, что отступился от Купцова и его плана убрать Аджиева. Вот это был куш, а не какая-то вонючая корочка, которую, между прочим, можно было без всяких хлопот приобрести за полтинник у любого вокзального ханыги.

Мирон спускается вниз, в свой кабинет, похожий на апартаменты светской красавицы. Видит мельком свое отражение в зеркале: светлая гладкая кожа слегка блестит - от света лампы и от волнения, которое он только что пережил. Мирон принадлежит к тем людям, для которых зеркало служит постоянным источником утешения. Он любит окружать себя зеркалами еще и потому, что многие, приходящие к нему, чувствуют неловкость, видя свое отражение, - еще одного собеседника в разговоре. А разговоры зачастую ведутся весьма конфиденциальные. Мирону же нравится озадачивать своих гостей. Бывает, что увиденная в зеркале некоторая сутулость или изъян в одежде настолько деморализуют собеседника, что он теряется и сдает все свои позиции, а ведь это и нужно Мирону. Он любит быть победителем даже в ни к чему не обязывающем трепе.

Сейчас он смотрит на себя с благосклонностью. Лицо свежее и глаза с бархатной поволокой. Многочасовая пытка разговором с Шиманко внешне никак не подействовала на него. А сейчас он наберет один номерок, и весь словесный понос босса забудется окончательно.